Джеку захотелось обнять брата, прежде чем тот выйдет из дома, но он не мог сделать это. И Гектору все равно это не понравилось бы, потому что уходить ему стало бы еще тяжелее. Поэтому Джек просто таращился на свои растопыренные пальцы ног.
- Куда пошел Гектор? - спросила Лоззи, на ее блестящих губах лопнул пузырь.
- К Питчфордам.
- У них есть кошка, - сказала она.
Джек кивнул.
- Верно.
Но Джек знал, где Гектор должен был пройти, прежде чем он доберется до Питчфордов. Гектор шел в лес с трескучими ветками и шумом океана, по тропинкам, через скользкие корни деревьев, торчащие из земли, словно кости. Они вместе бегали по тем местам и наносили их на карту. И Гектор перепрыгнет через тонкий ручей, пахнущий весельной лодкой, пробежит по полю с высокой травой, более темной, чем трава в Англии и всегда влажной на ощупь, где они нашли два овечьих скелета и привезли их домой в ручной тележке, чтобы потом собрать на передней лужайке. Гектору придется преодолеть долгий путь в темной ночи, пока он не доберется до дома Питчфордов с высокой оградой и лошадиными подковами, прибитыми к воротам. "Чтобы отгонять всякое", - однажды сказал им мистер Питчфорд тихим голосом, когда Гектор спросил, зачем те прибиты к темным доскам.
- Нет. Не надо. Нет, - прошептал Джек, не сдержавшись, когда Гектор повернул дверную ручку. В груди у Джека возник какой-то холодный ком. Поднялся к горлу и выплеснулся в рот со вкусом дождя. В голове звучали настойчивые, отчаянные звуки, которые были молитвами, пытавшимися обрести слова. И он крепко зажмурился, пытаясь подавить эти мысли, будто силился натянуть крышку на банку с краской. Он делал все, что мог, чтобы остановить рвущуюся из него истерику.
- Я должен, - сказал Гектор, с дикими глазами на каменном лице.
Лоззи встала и попыталась пойти за Гектором. Джек схватил ее за руку, но получилось, что слишком сильно. Она поморщилась, вырвалась и топнула ногой.
- Джек, не открывай дверь, когда я уйду.
Это были последние слова Гектора, и дверь постирочной с щелчком закрылась за ним.
Джек услышал, как ноги брата застучали по половицам коридора, и как щелкнул открывшийся замок на входной двери. Когда дверь закрылась, "китайские колокольчики" на крыльце издали неуместный легкомысленный перезвон. Затем скрипнула нижняя ступенька лестницы, и в постирочную вернулись всхлипы Лоззи.
Утешив ее вторым рожком мороженого, Джек выдернул морозильник из розетки. Быстро, но осторожно, так чтобы не шуметь, вытащил шуршащие пакеты с замороженным горошком, стейками, тушеными яблоками и "рыбными палочками". Сложил еду в большую раковину для стирки, пахнущую, как бабушкин чулан в Англии. Затем поставил возле раковины белые корзины из морозильника. По краю морозильника, на некотором расстоянии друг от друга, закрепил пластиковые бельевые прищепки. Так чтобы между крышкой и шкафом была щель, иначе они задохнутся, когда закроются внутри.
- Давай, Лоззи, - сказал он, услышав в своем голосе мамины нотки, и почувствовав чуточку лучше от того, что что-то делает, а не просто сидит и ждет, сложа руки. Он поднял Лоззи и опустил ее в морозильник. Вместе они расстелили старое одеяло Шнаппса на влажном дне шкафа, чтобы было теплее ногам.
- Оно воняет. И на нем шерсть. Смотри.
Лоззи подняла пучок бурого меха, который обычно застревал у пса между когтей, когда он чесал лапой себе за ухом. Мама и папа не смогли выбросить одеяло пса, на тот случай, если Шнаппс вернется, поэтому оно оставалось в постирочной, где Шнаппс спал по ночам. Папина идея насчет того, что собаки должны спать на улице не прижилась, после того как Шнаппс начал лаять, скулить и, наконец, царапать входную дверь каждую ночь. |