Страйкер отвел взгляд — уже хорошо. Значит, не все человеческое в нем умерло.

— Я делаю это не из жалости к тебе, — продолжил я, выпрямляясь. — Пока останешься здесь. Но если за это время ты хоть пальцем кого-то тронешь, если я учую хотя бы намек на предательство… — я позволил некротической энергии слегка проявиться, окутывая руки черной дымкой. — Поверь, смерть от руки Красной покажется тебе милосердием.

Домин на столе одобрительно закивал, попытался изобразить зловещий смех, но поперхнулся и закашлялся.

— Однако, — я сделал паузу, — если сумеешь держать свои порывы убийцы в узде, возможно, я найду для тебя место. Где-нибудь подальше от цивилизации, где ты сможешь провести остаток дней в попытках искупить хотя бы часть своих грехов. — Я усмехнулся. — Хотя, боюсь, даже вечности на это не хватит. Но мне нужно будет подумать где место для таких как ты и как ты сможешь послужить во благо.

— Пожалуй, хватит откровений на сегодня, — я размял затекшие плечи. Мысленно потянулся к печати, и Домин, растворился в черном дыме.

Поднимаясь по лестнице, я перебирал в голове варианты решения проблемы со Страйкером.

Открыв дверь комнаты, я застал поистине странную картину — Костя, упираясь коленями в пол, пытался достать что-то из-под массивного шкафа.

— Эм… — я прислонился к дверному косяку, наблюдая это представление. — Что ты делаешь?

— А, чтоб его! — раздалось приглушенное из-под шкафа. — Твой бородатый партизан спер у меня книгу! Я тут со скуки решил почитать, пока ты внизу развлекался, а эта мелкая зараза как выскочит! Хвать — и только его и видели!

Костя наконец выбрался из-под шкафа, отряхивая колени и тихо ругаясь. Вдруг его взгляд остановился на полке за стеклом:

— Вот же… — он уставился на книгу, как на восьмое чудо света. — Положил на место, паршивец! Это ж надо так издеваться.

— С этим потом разберемся, — я уселся на край стола. — Сейчас есть разговор поважнее.

Я выдержал паузу, собираясь с мыслями. То, что собирался предложить, могло показаться безумием:

— Что скажешь, если я наложу на Страйкера печать, как на тебя? Сделаю его… не знаю, кем он там станет — вурдалаком, оборотнем или еще какой тварью. Свяжу клятвой, подчиню воле.

Я встал и начал мерить комнату шагами:

— Воин он отменный, опыт за плечами такой, что хватит на десяток жизней. А я… — внутри вдруг поднялось что-то древнее, благородное, словно память из прошлой жизни. — Я принесу клятву давать ему только те задания, что помогут искупить прошлое. Не приказы палача своей жертве, а поручения сюзерена своему вассалу. Каждым действием, каждым выполненным заданием он будет смывать кровь со своих рук. — Я остановился у окна. — Это будет не рабство, а путь искупления. Шанс превратить орудие убийства в меч справедливости.

Костя уставился на меня так, словно у меня внезапно выросла вторая голова:

— Ты серьезно? — он покрутил пальцем у виска. — Зачем тебе этот психопат? У тебя есть я, есть… — он фыркнул, — Пушок.

— Понимаю, звучит безумно — жалеть того, кто совершил столько зверств, — продолжил я. — Но взгляни на это иначе. Он полководец, способный вести за собой армию. В его руках даже горстка бойцов может превратиться в смертоносную силу. А если он будет служить мне… знаешь, я читал про святое воинство — армию искупления, созданную из тех, кому дали второй шанс. Грешники, убийцы, преступники — все те, чьи души были запятнаны злом. Но под правильным командованием они становились щитом для невинных.