– Гарри Киф, – быстро произнес он.

– Мёбиус, – немедленно отозвался Кайл.

– Математика? – нахмурился Гормли.

– Пространство и время! – Кайл побледнел и выглядел несколько испуганным, из чего Гормли заключил, что они наткнулись на что‑то интересное. Он предпринял еще одну, последнюю попытку:

– Некроскоп!

– Некромант! – тут же выпалил Кайл.

– Что? Некромант? – повторил за ним Гормли, но мозг Кайла продолжал работать.

– Вампир! – вскакивая на ноги, крикнул он, потом закачался, задрожал и затряс головой. – Хватит... достаточно, сэр. Что бы это ни было, это... теперь ушло... И это действительно было так... Мысли Гормли вернулись к настоящему. Подняв глаза, он увидел, что поезд проехал “Викторию” и в вагоне практически пусто. Состав находился уже на полпути к “Слоун‑сквер”. И в этот момент Гормли вдруг почувствовал, что его охватывает странная депрессия.

Он чувствовал, что происходит что‑то неладное, но не мог определить что именно. Возможно, его ощущение было связано с тем, что поезд шел почти пустым (что само по себе даже в этот поздний час казалось странным, и что он каким‑то образом выпал из окружающей жизни, потерял связь с другими людьми, но Гормли сомневался в правильности этого предположения. Когда состав въехал на станцию, Гормли догадался, в чем тут дело, – это действовал его талант.

Двери вагона открылись и пожилая пара вышла, оставив сэра Кинана в совершенном одиночестве. Но не успели двери закрыться, как в вагон вошли двое, и Гормли, словно холодной водой, окатило их сильнейшее биополе. Да, вот теперь все встало на свои места.

Драгошани и Бату уселись прямо напротив жертвы, их лица были холодны и непроницаемы. Гормли подумал, что они представляют собой весьма странную пару и не идут ни в какое сравнение друг с другом. Во всяком случае внешне. Тот, что повыше, наклонился вперед, и его глубоко посаженные глаза напомнили Гормли глаза Гарри Кифа. Да, они были действительно похожи – но, пожалуй, лишь по цвету и отражавшемуся в них уму. Но это было тем более странно, поскольку, взглянув на это лицо, можно было заметить, что глаза были совершено дикими, красного цвета, а их выражение отражало ум и интеллект не человека, а чудовища.

– Вы знаете, кто мы, сэр Кинан, – произнес незнакомец, голос его при этом был низким и зловещим, и он даже не пытался скрыть русский акцент, – возможно, вам известны наши имена. Мы тоже знаем, кто вы и чем занимаетесь. Поэтому не станем прикидываться, что мы друг друга не знаем, – это было бы глупо. Вы согласны со мной?

– Ваша логика неоспорима, – кивнув головой, ответил Гормли, чувствуя, как застывает в жилах кровь.

– Ну что ж, будем логичны и дальше, – сказал Драгошани. – Если бы мы стремились убить вас, то непременно убили бы. Думаю, в том, что у нас для этого есть все возможности, вы не сомневаетесь. А поэтому, когда мы выйдем из поезда в Южном Кенсингтоне, вы не станете поднимать шума, не станете привлекать ненужное внимание к себе и к нам и не попытаетесь сбежать. Если вы сделаете что‑либо подобное, то вынудите нас убить вас, что не принесет пользы ни вам, ни нам. Вы все усвоили?

Усилием воли заставляя себя оставаться спокойным, Гормли поднял одну бровь и ответил:

– А вы очень уверены в себе, мистер... как вас?..

– Драгошани, – быстро ответил тот. – Борис Драгошани. Да, я абсолютно в себе уверен. Впрочем, как и мой друг Макс Бату.

– Я хотел сказать – для иностранца, – продолжал Гормли. – У меня такое ощущение, что вы собираетесь похитить меня. Но уверены ли вы в том, что достаточно хорошо знаете меня и мои привычки? Ведь может случиться и так, что вы кое‑что упустили? Нечто такое, что вы, при всей вашей логике, не приняли во внимание?

Он быстро вытащил зажигалку из правого кармана пальто и, положив ее на колени, стал нервно хлопать по карманам, как будто ища сигареты, пока наконец не сунул руку за полу пальто.