Краем сознания Гарри уловил, что Бэнкс в прихожей разговаривает по телефону. Времени почти не оставалось, а ему столько нужно узнать у Гормли.

– Послушайте, Кинан, нам нужно торопиться. Я еще немного побуду с вами, а потом найду в городе гостиницу. Если я останусь здесь, полицейские захотят допросить меня. Так или иначе, я найду место и до тех пор пока... – он вдруг осознал, какое слово намеревался произнести, и замолк, оставив недосказанной мысль, которую, однако, прекрасно понял его собеседник.

– ...Пока меня не кремируют, – договорил за него Гормли, и Гарри мысленно увидел, как тот понимающе кивнул. – Это должно было случиться очень скоро, но теперь, по всей вероятности, церемония будет отложена.

– Я буду держать связь с вами, – сказал Гарри. – Я слишком многого не знаю. Об их организации, о том, как их можно выследить. И еще о множестве вещей.

– Ты знаешь что‑нибудь о Бату? – и снова в голосе Гормли отчетливо звучал страх. – О маленьком монголе, Гарри, ты знаешь о нем?

– Я знаю, что он один из них, но...

– У него черный глаз, – он способен убить одним взглядом! Мой сердечный приступ – он его вызвал! Он убил меня, Гарри! Макс Бату! Его лицо, глаза способны отравить мозг, они вырабатывают яд, который, словно кислота, разъедает мозг, сердце... Он убил меня...

– Значит, мне придется заняться им, – сказал Гарри, и в голосе его послышалась холодная и твердая решимость.

– Только будь осторожен, Гарри.

– Хорошо.

– Думаю, что ответы на вопросы заключены в тебе, Гарри, и я молю Бога, чтобы ты сумел их отыскать. Но позволь мне предупредить тебя: когда Драгошани был... рядом со мной, я явственно ощущал в нем что‑то еще. Я говорю не о его даре некроманта, Гарри. В нем заключено зло, еще более древнее, чем сам мир! Пока он существует на свете, ничто и никто не может чувствовать себя в безопасности! Даже те люди, которые воображают, что могут им управлять!

Гарри кивнул.

– Я буду следить за ним, – сказал он. – И найду ответы на вопросы, Кинан, на все! С вашей помощью. Во всяком случае, пока вы сможете мне ее оказывать.

– Я много думал об этом, Гарри, – сказал Гормли. – И знаешь, я уверен, что это еще не конец. Я имею в виду себя, Гарри. То, что ты видишь перед собой, было когда‑то мной, но точно так же мною был ребенок, родившийся в Южной Африке, юноша, поступивший в семнадцать лет на службу в Британскую армию, и человек, в течение тринадцати лег возглавлявший британский отдел экстрасенсорики. Их больше нет, а после погребального костра уйдет и эта часть меня. Но сам я, Гарри, останусь где‑то здесь.

– Я надеюсь на это, – ответил Гарри, вставая. Он открыл глаза, но избегал смотреть вокруг.

– Найди подходящий отель и возвращайся, как только сможешь, – сказал Гормли. – Чем раньше мы начнем, тем лучше. А потом... я хочу сказать, после того как со всем будет покончено, если это когда‑нибудь произойдет...

– Что тогда?

– Что ж, тогда я буду рад, если ты время от времени сможешь навещать меня. Видишь ли, если я не ошибаюсь, ты единственный, у кого будет возможность это делать. И ты знаешь, что я всегда буду рад тебе.

* * *

Час спустя, запершись в номере дешевого отеля, Гарри вновь связался с Гормли. Как всегда при повторных контактах, ему удалось это очень легко. Бывший шеф отдела экстрасенсорики ждал его. Он уже успел обдумать все, что ему необходимо сказать Кифу, поэтому тут же стал излагать информацию в порядке ее значимости. Они начали с глубокого анализа работы самого отдела экстрасенсорики, затем перешли к причинам, по которым Гарри не следовало при сложившихся обстоятельствах входить в контакт с заместителем сэра Кинана и вступать в организацию.