Было очевидно, что Андропов недоволен и раздражен. Он предпочел бы предъявить целый ряд обвинений или в крайнем случае потребовать тщательного расследования со стороны КГБ, но ему запретили это делать, точнее, его “убедили” в том, что этим путем идти не следует. Однако, когда по окончании слушаний все покинули зал, шеф КГБ попросил Боровица задержаться для разговора.

– Григорий, – обратился он к Боровицу, когда они остались одни, – ты прекрасно знаешь, что ничто действительно важное, повторяю – ничто, от меня не скроется. “Неизвестно” или “еще не раскрыто” – отнюдь не означает того, что это так и останется для меня тайной. Рано или поздно я все узнаю. Ты понял меня?

– О, ты всеведущ! – на лице Боровица вновь появилась волчья усмешка. – Для любого другого человека это было бы слишком тяжелым бременем, дружище. Я к тебе действительно отношусь с большой симпатией.

Юрий Андропов слабо улыбнулся, но глаза его за линзами очков были при этом пусты и ничего не выражали. Обращаясь к Боровицу, он даже не пытался скрыть угрозу в своем голосе:

– Григорий, все мы должны думать о своем будущем. Тебе более, чем кому‑либо другому, следует помнить об этом. Ты уже не мальчик. Если твой отдел развалится, что тебя ждет? Готов ли ты к столь раннему отстранению от дел и потере своих привилегий?

– Как это ни странно, – ответил Боровиц, – именно характер моей работы дает мне гарантию на будущее, во всяком случае на обозримое будущее. Между прочим, это касается и твоего будущего тоже.

Брови Андропова взлетели вверх.

– Да? – он снова слабо улыбнулся. – Что же твои астрологи вычитали в расположении моих звезд, Григорий?

– По крайней мере это ему известно! – подумал Боровиц. В этом не было ничего удивительного. Любой шеф тайной полиции, который не зря ест свой хлеб, способен получить такого уровня информацию. Отрицать не было никакого смысла.

– Вхождение в Политбюро через два года, – произнес он не меняя выражения лица. – И, вероятно, через восемь‑девять лет – пост Генерального секретаря КПСС.

– Вот как? – улыбка Андропова была полунасмешливой, полусардонической.

– Вот так, – выражение липа Боровица по‑прежнему не изменилось. – И я говорю это тебе, не опасаясь, что ты доложишь Леониду.

– Ты и в самом деле в этом уверен? – произнес самый опасный в стране человек. – А что, у меня имеются весомые причины, чтобы не заложить тебя?

– О, да. Это можно назвать поступком Ирода. Конечно, как настоящие члены, партии мы не читаем так называемое Священное писание, но, поскольку я знаю, что ты человек образованный, интеллигентный, я уверен, что ты понимаешь, о чем я говорю. Ирод, как ты знаешь, боясь, что у него отнимут трон, уничтожил множество людей, в том числе и невинных младенцев. Ты, Юрий, безусловно, не невинный младенец. А Леонид, конечно, далеко не Ирод. И все же я не верю, что ты передашь ему мое предсказание относительно тебя...

На минуту задумавшись, Андропов пожал плечами:

– Возможно, я этого не сделаю, – произнес он уже без улыбки.

– С другой стороны, – сказал Боровиц через плечо, уже повернувшись, чтобы уйти, – возможно я сам рассказал бы ему об этом, если бы не одно обстоятельство.