– Обстоятельство.? Какое же?

– Ну, конечно, то, что все мы должны думать о своем будущем! А еще потому, что я считаю себя намного умнее тех троих идиотов‑“ мудрецов”...

Пока Боровиц шел по коридору к лестнице, на лице его вновь появилась жестокая волчья ухмылка: он вспомнил, что его пророки предсказали еще одно обстоятельство, связанное с Юрием Андроповым: вскоре после прихода к власти он заболеет и умрет. Да, не более чем через два‑три года. Боровицу оставалось только надеяться, что так и будет... но, возможно, ему не стоит полагаться на надежду, а лучше помочь ей осуществиться.

Наверное, ему уже сейчас следует принять меры. Возможно, имеет смысл поговорить со знакомым химиком в Болгарии. Медленно действующий яд... неопределяемый... безболезненный... но при этом быстро разрушающий жизненно важные органы...

Об этом, безусловно, следовало подумать.

* * *

Вечером в следующую среду Борис Драгошани ехал на своем газике в Жуковку, за тридцать с лишним километров от Москвы, где находилась просторная, построенная в деревенском стиле дача Григория Боровица. Расположенная в прекрасном месте – на заросшем соснами холме, с видом на спокойно протекающую внизу Москву‑реку, – дача была недосягаема для нескромных глаз и ушей, особенно электронных. Там не было ничего, сделанного из металла, за исключением металлоискателя. Боровиц якобы использовал его для поиска старинных монет вдоль берега Москвы‑реки, особенно в местах древних переправ, но в действительности прибор был предназначен для обеспечения безопасности и спокойствия. Он знал каждый гвоздь на своей даче, поэтому единственным местом, где могли быть установлены “жучки”, была земля возле поместья, в разросшемся вокруг саду.

Именно поэтому старый генерал предложил Драгошани прогуляться, предпочитая поговорить на воздухе, а не в четырех стенах, все же представляющих опасность, несмотря на все принятые меры предосторожности. Даже, здесь, в Жуковке, ощущалось присутствие могущественного КГБ. Многие высшие члены КГБ – среди них несколько генералов – имели здесь дачи, не говоря уже о многих заслуженных и награжденных правительственными наградами бывших агентах. Ни с кем из них Боровиц не дружил, и они, конечно, не упустили бы случая настучать на него Юрию Андропову.

– Но, по крайней мере, отдел наконец избавился от них, – уверенно произнес Боровиц, идя по тропинке вдоль берега. Он привел Драгошани в то место, где они могли спокойно посидеть на огромных плоских валунах, наблюдая, как заходит солнце и в свете наступающего вечера река превращается в огромное зеленое зеркало.

Они составляли странную пару: коренастый старый солдат с кожей цвета слоновой кости, отмеченной следами времени, с грубой внешностью, типично русский человек, и симпатичный юноша, можно сказать, изнеженный в, сравнении с первым, с тонкими чертами лица (если не считать тех моментов, когда он работал), с длинными, тонкими, как у пианиста, пальцами, стройный, но, несомненно, сильный, с широкими плечами и тонкой улыбкой. Не считая взаимного расположения и симпатии, между ними было очень мало общего.

Боровиц уважал и ценил Драгошани за его талант, ибо не сомневался, что именно этот человек поможет России снова достичь могущества. Россия должна стать не просто “суперсильной” державой, но неуязвимой для любого возможного вторжения, недосягаемой для каких бы то ни было новейших систем вооружений, должна стать непреодолимым препятствием для постепенно охватывающего весь мир скрытого экспансионизма. Что касается последнего, что в действительности это уже было так, но Драгошани мог значительно ускорить процесс. Если только надежды Боровица в отношении работы отдела оправдаются. Да, это тоже шпионаж, но совершенно иного рода в сравнении с секретной службой Андропова – как бы другая сторона медали, точнее даже ее ребро.