|
Те же, кто был по‑настоящему талантлив и с самого начала работал рядом со мной, такие как Влади, который с каждым днем работает все лучше и лучше, а позднее и ты, Борис, представляли собой слишком большую ценность, чтобы я мог позволить себе связывать их обыденной административной рутиной. Устинов, который работал со мной с самого начала, но только в качестве администратора, он и Герхов были на своем месте и подходили для этого как нельзя лучше. Они не обладали талантами экстрасенсов, но, казалось, были лишены предубеждений – качество, которое не так просто найти в современной России, да еще если учесть, что человек при этом должен быть правильно политически ориентированным. Я надеялся, что хотя бы один из них сможет так же, как и я, глубоко вникнуть, заинтересоваться и посвятить себя нашей работе. Когда возникла зависть и они превратились в соперников, я решил не вмешиваться и позволить им самим выяснить отношения. Так сказать, естественный отбор. Но ты и Влади совсем иного поля ягоды. Я не допущу никакого соперничества между вами. Выброси это из головы.
– Но тем не менее, – настаивал Драгошани, – когда ты уйдешь, кому‑то из нас придется взять на себя руководство. – Я не собираюсь никуда уходить, – сказал Боровиц. – По крайней мере еще очень долго. А к тому времени... там видно будет. Он замолчал и задумался, подперев рукой подбородок и глядя на спокойно текущую перед ним реку. – Почему Устинов пошел против тебя? Почему он просто не избавился от Герхова? Это же менее рискованно. – У него были две причины, по которым он не мог избавиться от конкурента. Во‑первых, его подстрекал мой давний враг, – сказал Боровиц, – тот человек, которого ты “исследовал” и которого я давно подозревал в том, что он хочет меня убрать. Мы просто ненавидели друг друга – я и этот старый палач из МВД. Это было неизбежно: либо он убил бы меня, либо я его. Именно поэтому я попросил Влади обратить на него внимание, проследить за ним и узнать его замыслы. Он предсказал предательство и смерть в ближайшем будущем. Предательство по отношению ко мне, а смерть – либо его, либо моя. К сожалению, большего Игорь сказать не мог. Так или иначе, я организовал его смерть. Во‑вторых, убийство Герхова, даже если он сумел бы его организовать вполне профессионально и аккуратно, оставаясь в стороне от самого факта “случайной смерти”, не решило бы проблемы в корне. Это было бы все равно что сорвать сорное растение – пройдет время и оно снова вырастет. Он не сомневался в том, что я найду на это место кого‑то другого, возможно экстрасенса, и что тогда станет с бедным Устиновым? Его самая большая проблема заключалась в непомерных амбициях. Так или иначе, я выжил, как видишь. Я использовал Влади, чтобы выяснить, что приготовила мне эта старая большевистская свинья, и расправился с врагом, прежде чем он расправился со мной. А потом я использовал тебя, чтобы вытянуть из его дохлых кишок информацию о сообщнике. Как ни жаль, им оказался Андрей Устинов. Я думал, что здесь замешан Андропов или кто‑то из его КГБ. Они любят меня так же, как и я их. Но они в этом не участвовали. Я этому рад, потому что они так легко не сдаются. В каком же мире вражды и мести мы живем, а, Борис? Всего лишь два года назад у ворот Кремля стреляли в самого Леонида Брежнева! Драгошани выглядел задумчивым. – Скажи мне одну вещь, – наконец попросил он. – Когда все закончилось – я имею в виду инцидент в особняке, – почему ты спросил меня, могу ли я получить информацию из трупа Устинова, точнее, из того, что от него осталось? Ты допускал, что он мог быть завербован кем‑то из КГБ, так же как и твоим старым приятелем из МВД? – Что‑то в этом роде, – Боровиц пожал плечами. – Но сейчас это уже не имеет значения. |
