– Что? – он опять перешел к обороне, проклиная себя в душе за то, что ведет себя, как несмышленный ребенок. Это он‑то, Драгошани!

– Вам нравится, когда ветерок обдувает вашу кожу? Но посмотрите на себя, вы такой бледный! Вам необходимо бывать на солнце, господин Драгошани!

– Да, возможно... возможно, вы правы, – пробормотал он и отошел от окна, чтобы одеться.

Сердито натягивая на себя Одежду, он думал: “Женщины, существа женского пола, секс!.. Это так... уродливо? Но так ли это на самом деле? Так противоестественно! И так... необходимо? Неужели это то, чего мне не хватает?"

Ладно, у него есть возможность это выяснить. Сегодня ночью. Именно сегодня, потому что завтра приезжают англичане. Он окончательно принял решение и вернулся к окну.

Илзе опять кормила цыплят. Услышав его покашливание, она обернулась в тот момент, когда он застегивал рубашку, внимательно глядя на нее. Глаза их встретились, и они долго неотрывно смотрели друг на друга. Наконец, он запинаясь проговорил:

– Илзе, а что, по‑прежнему становится холодно? Э... я имею в виду по ночам...

Она нахмурилась, пытаясь понять, к чему он клонит.

– Холодно? Да что вы, нет, конечно. Сейчас же лето.

– Тогда сегодня ночью, – быстро проговорил он, – я думаю... что оставлю окно... и шторы... открытыми.

Черты ее лица разгладились, и она, запрокинув голову, расхохоталась.

– Это пойдет вам на пользу, – после паузы произнесла она. – Думаю, что вы после этого почувствуете себя лучше.

В смятении Драгошани вновь отошел от окна, закрыл его и завершил свой туалет. В какой‑то момент он пожалел о том, что сделал – слишком уж легко у него получилось назначить это свидание, фактически свидание назначили ему. Однако он отбросил эти мысли. Дело сделано. Что будет, то будет. В конце концов ему пора лишиться невинности.

И в самом деле – лишиться невинности! Как будто он девушка! И все‑таки в этом выражении была какая‑то трогательная наивность, непохожая на грубые наставления бессмертного учителя. Интересно, как отнесется к этому старый дьявол? “Молокосос, который не познал еще ни одной женщины”.

Да именно так он выразился. И эти слова относились к отцу Драгошани, к его настоящему отцу. “И тогда я проник в его сознание... и я подарил им эту ночь!"

Он проник в его сознание, чтобы показать, что следует делать...

Драгошани вздрогнул от того, что какой‑то камешек ударился в его окно. Он в задумчивости сидел на кровати, но теперь встал и снова подошел к окну. Это была Илзе.

– Господин Драгошани, завтрак вам подать в комнату? – спросила она. – Или вы позавтракаете с нами?

То, с каким нажимом она произнесла слова “в комнату”, не оставляло никаких сомнений, но Драгошани проигнорировал намек. Нет, сначала он должен поговорить со старым драконом.

– Я спущусь вниз, – ответил он и, увидев разочарование, явно отразившееся на ее лице, прикрыл глаза и задумался.

Да, ему безусловно потребуется помощь – впервые и с такой девушкой. Она, безусловно, знала, чего хотела, но он‑то не знал ничего! Но... Вамфир знал все. И Драгошани подозревал, что существуют какие‑то секреты, которыми даже такой хитрец, как старик, не прочь будет поделиться. Совсем не прочь...

* * *

Сексуальные проблемы Драгошани – скорее, это были какие‑то психологические ограничения, влияющие на его развитие в данной области – корнями своими уходили во времена отрочества, в те времена, когда его ровесники срывали первые тайные поцелуи и горячими, дрожащими, неопытными руками исследовали мягкие, податливые тела первых девочек. Это случилось на третий год его жизни в Бухаресте, где он учился в колледже.