|
Ах да, они еще забыли рассказать о друге Стаси – поэте Барли, которого недавно встретили. Он обещал как нибудь зайти. Хочет познакомиться со мной. Однажды Стася предалась воспоминаниям. И похоже, на этот раз не лгала. Она рассказала, как занималась любовью с деревьями – прижималась к стволам и терлась о них при лунном свете; как в нее влюбился миллионер извращенец – его приводили в эротическое исступление ее волосатые ноги; как к ней приставала одна русская, но Стася отвергла ее из за грубых манер. Впрочем, не только из за них. Тогда у Стаси был роман с замужней женщиной, мужу которой она позволила себя трахнуть – он ей совсем не нравился, просто надо было бросить на него тень, очернить перед женой, – ту Стася действительно любила. – Не знаю, зачем рассказываю вам все это, – сказала вдруг Стася. – Разве что… Внезапно она вспомнила зачем. Из за Барли. Он с большими странностями. Стасе было невдомек, откуда проистекал их взаимный интерес. Барли вечно изображал, что хочет затащить ее в постель, но дальше слов дело не шло. Во всяком случае, поэт он хороший, в этом Стася не сомневалась. Иногда она сама сочиняет стихи в его присутствии. Последнее сообщение она сопроводила любопытным комментарием: «Могу сочинять до бесконечности, когда он ласкает меня там рукой». И захихикала. – Что вы об этом думаете? – Звучит как цитата из Крафт Эбинга. Мое замечание повлекло долгую дискуссию о сравнительных достоинствах Крафт Эбинга, Фрейда, Фореля, Штекля, Вейнингера et alia, пока Стася не положила ей конец, заявив, что все они устарели. – Знаете, что я собираюсь сделать? – вдруг воскликнула она. – Приглашу вашего друга Кронского осмотреть меня. – Что значит – осмотреть? – Обследовать мои внутренние органы. – А я подумал – твою головку. – Это тоже можно, – невозмутимо отозвалась Стася. – Если он не найдет ничего серьезного, значит, ты всего лишь полиморфная извращенка. Так ведь? Это заимствованное у Фрейда определение очень рассмешило женщин. Стася была в восторге и заявила, что непременно напишет на эту тему стихотворение. Как и собиралась, Стася пригласила Кронского для надлежащего осмотра. Тот приехал приятно возбужденный, потирал руки и щелкал суставами пальцев. – Который час, мистер Миллер? У вас есть вазелин? Тяжелая работенка, признаться. Но по крайней мере узнаем, не гермафродит ли она. А может, и хвостик обнаружим… Стася уже сняла блузку, обнажив хорошенькие грудки с коралловыми сосками. – Здесь все в норме, – констатировал Кронский, плотоядно ощупывая женщину. – Теперь снимай трусики. Тут Стася заартачилась. – Не здесь! – вскричала она. – Где тебе угодно, – не возражал Кронский. – Хоть в туалете. – А почему бы не произвести осмотр у нее в комнате? – предложила Мона. – Это не стриптиз. – Разве? – грязно осклабился Кронский. – А я думал, идея как раз в этом. – И он отправился в соседнюю комнату за черным саквояжем. – Чтобы придать своему визиту статус официального осмотра, я захватил инструменты. – Вы не сделаете ей больно? – переполошилась Мона. – Нет, если она не будет сопротивляться, – ответил Кронский. – Нашли вазелин? Если нет вазелина, подойдет оливковое масло… или сливочное. Стася состроила гримаску. – Это необходимо? – потребовала она ответа. – Как хочешь, – сказал Кронский. – Все зависит от того, насколько ты чувствительна. |
