— Приближается очередной сезон уборки тростника, — веско вставил ее муж. — Полагаю, что это как-то связано с этим.

Я была рада, что они думали именно так, хотя когда я просматривала счета по хозяйству, которые я полностью оплачивала, то я часто размышляла, куда идут деньги.

— Вы что-нибудь выращиваете в собственном саду? — спросила я.

— Практически все, — ответила Памела. — Разве Даниэль не показал тебе наши фруктовые сады? Мы едим свои фрукты.

При мысли о собственном саде я почувствовала легкое волнение. Я хотела бы посмотреть сад и огород, где выращиваются овощи. Я бы хотела подольше задержаться в цветнике перед домом и насладиться хрупкой красотой экзотических растений, которые там росли. Но мы были заняты только сахаром. Но очень скоро — так я думала — все это место станет моим, и я уже представляла, как буду выходить из дома ранним утром и собирать апельсины с собственных деревьев, еще теплых от утреннего солнца, у них будет совершенно особенный вкус, так как это будут мои апельсины!

— А у вас много апельсиновых деревьев? — мечтательно спросила я.

Мистер Лонквет рассмеялся:

— Порядочно. Я никогда не считал их. Я слишком занят пересчитыванием сахарного тростника!

Но у меня все будет по-другому, поклялась я про себя. Они пусть занимаются своим сахаром, а я буду заниматься апельсинами и другими благословенными фруктами в своем саду. И вдруг я почувствовала настоящую радость оттого, что буду жить здесь.

— Почему бы тебе не позвонить Аарону прямо сейчас? — предложила я Даниэлю и совершенно не обиделась, когда он рассмеялся над моей горячностью.

— Хорошо, я позвоню.

Глава 8

Пейшнс совершенно не спешила возвращаться в Порт-оф-Спейн. Она обнаружила новое ответвление своего семейства, которое жило здесь, на сахарной части острова, и она была бы совершенно счастлива остаться с ними навсегда.

— Мы ведь все равно жить здесь, — сказала она печально, залезая в автобус. — Зачем нам тогда ехать домой?

Я не сделала над собой усилие, чтобы ответить ей. Я воспрянула духом при мысли о возвращении домой. Напряжение в доме Лонкветов было просто невыносимым, а к утру стало еще хуже. Памела зашла в мою комнату совсем поздно, чтобы пожелать мне спокойной ночи; уже после того, как мы закончили ужин и обсудили все детали предстоящей покупки к полному удовлетворению Даниэля и мистера Лонквета.

— Как хорошо, что можно поговорить с другой девушкой, — вздохнула она, нерешительно топчась в дверях.

— Да? — Мне стало ее жаль. Она выглядела такой одинокой и беззащитной, нерешительно стоя на пороге.

— С мужчинами тоже хорошо иметь дело, — продолжала она, скрестив на груди руки. — Но они ничего не понимают, ведь правда?

— А женщины понимают? — мягко поинтересовалась я.

— Ну, в любом случае с ними приятно поболтать.

Мне не терпелось залезть в постель, но было не очень вежливо выставлять ее за дверь, когда она явно хотела что-то сказать, хотя пока не решалась.

— Почему бы тебе не присесть? — наконец предложила я.

— Хорошо. — Она неловко присела на стул рядом с туалетным столиком. — Камилла, ты, правда, считаешь, что будешь здесь счастлива?

— Надеюсь на это, — весело сказала я.

— Но ты не уверена в этом, не так ли?

Я была удивлена ее настойчивостью.

— Не очень, — призналась я. — Но думаю, что все будет хорошо.

Она повернулась, чтобы посмотреть мне в лицо, ее глаза были полны искренней тревоги.

— Ведь это не просто — приехать сюда на двадцать четыре часа.