Дядя Филипп взмахнул кулаком.

— Тогда объясни мне почему! — закричал он.

— Потому что меня нельзя купить! — взорвался Уилфред. — Я не из тех красивеньких мужчин, которых можно купить на деньги моей кузины…

— Красивых мужчин?

Уилфред кивнул:

— Земля не будет твоей, папа, ты же знаешь. Она даже не будет принадлежать Камилле, так как она слишком обеспокоена, как бы положить ее к ногам кузена Даниэля…

— Мой дорогой мальчик, — негодующе произнес дядя Филипп, — о чем ты говоришь?

— Это факты, отец!

Я предпочла бы оказаться где угодно, только не здесь. Я редко чувствовала себя так неуютно, так потерянно, что даже не знала, как защищаться или же как сгладить то, что все больше становилось похоже на отвратительную ссору. Как и Губерт, я пыталась сохранять спокойствие как можно дольше, но мой дядя совершенно вышел из себя, и почти не оставалось сомнений в том, что мы все будем втянуты в эту семейную разборку и что Уилфред никогда не забудет и не простит никого из нас, если мы скажем хоть слово против него.

Мой дядя развернулся и посмотрел на меня:

— Скажи ему, девочка, скажи ему, что это место будет собственностью Айронсайдов!

— Но управлять им будет Даниэль Хендрикс, — быстро вставил Уилфред.

— Разве это так уж важно? — устало спросила я. — Все остается в семье.

— В семье Хендрикс или в семье Айронсайд? — наступал Уилфред.

Я вздохнула.

— Мое имя Айронсайд, — безучастно напомнила я ему.

Он засмеялся. Это был отвратительный смех, который резанул мой слух и заставил меня густо покраснеть.

— Как надолго?

— Насколько далеко я могу заглядывать в будущее! — отрезала я.

Он снова засмеялся, но, к моему облегчению, не стал заострять внимание на этой теме. Вместо этого он возобновил атаки на отца, что было ничуть не лучше.

— Что касается тебя, старик, то как ты можешь жить на содержании у своей племянницы, даже не задумываясь о том, что ей это стоит? Коль скоро на юге вновь появятся плантации, носящие наше имя, тебе снова придется вступить в борьбу! Разве ты не думал, как все будет опять? У людей длинная память, это я тебе говорю!

С таким же успехом он мог ударить дядю Филиппа по лицу. Губерт невольно вскочил, скривив рот в бесполезной попытке сказать что-то, что сможет восстановить семейные мечты прежде, чем Уилфред разрушит их до основания.

— Но ведь Камилла сама хотела купить поместье, разве не так? — все, что смог выдавить он.

Уилфред, без сомнения, решил, что такое замечание можно презрительно пропустить мимо ушей. Он вежливо ждал, когда я начну это отрицать, хотя отлично знал, почему я купила его и какая неразбериха царила при этом у меня в голове. Я подумала, что, наверное, мои собственные сомнения написаны у меня на лице. Во рту у меня пересохло.

— Я не стала бы покупать его, если бы не хотела! — залепетала я.

Дядя Филипп немного пришел в себя.

— Разумеется, она не стала бы этого делать! — сказал он с излишней горячностью. — Я так тебе и говорил!

Уилфред по очереди посмотрел на каждого из нас, покачивая головой:

— Это не имеет никакого значения. Я все равно не поеду.

— На что же ты будешь жить? — спросил его отец, все еще надеясь сломить его сопротивление.

— На деньги, — коротко ответил он. — На то, что я смогу заработать, покупая и продавая на рынке. Это будут мои деньги, честные деньги, и именно так все и будет.

Я молча ожидала новой вспышки, но ее не последовало. Дядя Филипп выдавил жалкую улыбку и похлопал сына по спине:

— Ну что ж, тогда все в порядке.