Пятая, как обычно, «висела на телефоне», потому что слышно было, как она громко и безапелляционно заявляет невидимому собеседнику, выдерживая паузы после каждого утверждения:

– Не может быть!.. Дерьмо все это! Ну и дурак! Солнце светит, но я не верю! Не ве рю, понимаешь?

Из подвальных недр раздавалось какое то странное жужжание, не походившее на звук ни одного известного Третьему инструмента. Время от времени жужжание сменялось не менее странным бульканьем, будто из крана струилась вода. Там находилось рабочее место Четырнадцатого, но никто – даже, наверное, сам Первый – не ведал, чем там Четырнадцатый занимается.

Когда Третий пытался узнать это от самого производителя загадочных шумов, тот только уходил в себя и криво улыбался. Человек он был крайне некоммуникабельный и предпочитал разговаривать лишь с самим собой, да и то весьма неразборчиво.

Сегодня по городку дежурил не кто иной, как Четвертый. Об этом свидетельствовали его знаки отличия: желтая нарукавная повязка и кривая сабля в заржавелых ножнах, болтающаяся на поясном ремне.

Стеклянная конторка дежурного находилась при входе в Рабочий корпус. В ней имели место обшарпанный стол с грудой замусоленных толстых тетрадей и сборников явно устаревших инструкций; хлипкое кресло на вращающейся подставке, смутно напоминавшее зубоврачебное; продавленная пружинная тахта, а также древние настенные часы в потрескавшемся деревянном футляре и без стекла в дверце.

Расхаживая взад вперед по этой клетушке, Четвертый явно маялся от ничегонеделания. Увидев Третьего, он даже обрадовался.

– Ага, – сказал он, выразительно косясь на часы. – Мне кажется, ты опять опоздал на работу, Третий!

– На сколько? – без энтузиазма спросил Третий.

– По моему, примерно на семь минут и двадцать три секунды, – сообщил Четвертый, впившись взглядом в неподвижно замершие стрелки. – Что ж ты так, а?

Поскольку ответа не последовало, Четвертый приосанился и изрек:

– Я полагаю, мне надо доложить об этом факте Первому и…

– Первый у себя? – перебил его Третий.

– Думаю, да. Во всяком случае, из корпуса он вроде бы не выходил.

– Ладно, дай мне ключ от моей каморки. Четвертый с сожалением вздохнул, долго шарил в ящике стола, пока не обнаружил там ключ с биркой, на которой была тройка, и торжественно вручил его Третьему.

Третий двинулся по коридору к своему кабинету.

Никто не попадался ему, только кто то шумно спускал воду в туалете, расположенном в самом конце коридора.

Войдя в свою «каморку». Третий привычно плюхнулся за скрипучий, расшатанный письменный стол и некоторое время посидел, прислушиваясь к звукам, доносившимся из чрева здания.

Звуков было довольно много. С первого этажа доносились настойчивые телефонные звонки, но никто не поднимал трубку, чтобы ответить. В подвале жужжание сменилось тяжким размеренным грохотом. Третий подумал даже, что туда каким то образом вторгся Шестнадцатый со своим чудовищным инвентарем, но это вряд ли могло соответствовать истине. Сверху, со второго этажа, слышался стрекот древней пишущей машинки Десятой, которая работала в приемной Первого на должности со странным названием «секретарь делопроизводитель». На взгляд Третьего, ничего секретного в работе Десятой не было, да и не производила она не только каких либо дел, но и вообще чего бы то ни было, если, конечно, не считать ежедневной стопки отпечатанных листов.

Потом Третий с беспокойством прислушался к своим ощущениям. Что то вокруг него было не так, как надо, но что именно – он не мог определить, только чувствовал, как смутное, расплывчатое беспокойство внутри него сменяется недовольством и даже раздражением.

В который уже раз он попытался хоть что нибудь вспомнить или понять – и опять не смог.