Третий положил вилку и задумался. На душе было скверно. Да и голова болела все сильнее. Он с горечью думал, что скоро закончится еще один день, а он по прежнему не продвинулся ни на шаг в своем стремлении поймать ускользающую истину и опять не сумел ответить ни на один из поставленных самому себе вопросов.

Он очнулся от горестных раздумий, когда Восьмой в пылу спора громко заявил, с вызовом уставившись на Седьмого:

– А вот до Катастрофы погода была еще лучше! Третий решил, что пора наконец попытаться расставить все точки над "i".

– «До Катастрофы», – повторил он. – Послушайте, люди, вот вы все ссылаетесь на какую то Катастрофу. Ну а кто нибудь может мне сказать, что это за катастрофа была? И когда? И из за чего? И вообще?

Троица за его столиком сразу умолкла и с интересом воззрилась на него. Третьему даже не по себе стало от таких пристальных взглядов, ни смотрели так, будто он сморозил какую то совершенно несусветную глупость.

– Ты что. Третий, издеваешься? – после паузы спросил Седьмой.

– Почему – издеваюсь? – возмутился Третий. – Я действительно ничего не знаю о Катастрофе, хотя вы ее постоянно упоминаете!

– Да разыгрывает он нас! – сообщил Тринадцатый. – Любит, знаете ли, пошутить наш Третий.

– Ну, знаете, – развел руками Восьмой, – шутки я понимаю. И даже сам шучу. Иногда… Но чтобы вот так? – Он пожал плечами. – По моему, это глупо!

Третий скрипнул зубами.

– Уж если кто над кем издевается, так это вы надо мной! – взорвался он. – Ну почему, почему вы не хотите ничего мне объяснить, если что то знаете? Почему?!

Но его соседи по столику смотрели на него по прежнему с сочувственным сожалением, как порой взрослые смотрят на очень милого, но – увы! – дебильного, отстающего в развитии ребенка.

И тогда Третьего осенило.

– А а а, – протянул он. – Наконец то я понял, в чем дело! Просто вы и сами ни черта не помните и не знаете! Вы лишь делаете вид, что вам все понятно! А на самом деле вы – такие же пустышки, как я и как все остальные! Только зачем вы притворяетесь умниками, а? Вот что я хотел бы понять!

Он не заметил, как голос его стал срываться на крик. На него уже стали с недоумением оглядываться люди, сидевшие за другими столиками.

Тринадцатый перегнулся через стол и добродушно похлопал Третьего по плечу.

– Да ты ешь, Третий, ешь, – посоветовал беззлобно он. – Чего ты так разошелся? Завтра же все равно будет отличная погода!

«Глас вопиющего в пустыне, – с горечью подумал Третий. – Кстати, откуда это выражение всплыло у меня? Нет, не помню. Выходит, не нужны никому мои дурацкие вопросы, абсолютно никого они не интересуют! Ну и черт с вами! Живите, ешьте, спите, продолжайте работать и дальше! Никто ничего не знает и знать не будет, потому что не хочет знать. Все логично и последовательно».

Глава 2

После обеда Третий вновь занялся переписыванием Книги. И опять он увлекся этим бессмысленным занятием так, что сразу стали ненужными и куда то сами собой исчезли все сомнения, разъедавшие душу, и все вопросы, на которые не находилось ответов, и все мысли, от которых начинала раскалываться голова. Бездумность тупого труда была лучшим средством от отчаяния и от прочих отрицательных эмоций.

И опять, словно сговорившись, Третьему активно мешали сосредоточиться. На этот раз все почему то искали Шестнадцатого. Куда то запропастился этот Шестнадцатый, не ведая, что он стал позарез необходим всем и каждому. Однако на естественный вопрос Третьего, в чем подоплека всеобщей потребности в спортсмене, ищущие отвечали крайне невразумительно. Через каждые десять минут дверь кабинета Третьего приоткрывалась, внутрь просовывалась чья нибудь голова и осведомлялась – правда, каждая по своему – не здесь ли находится Шестнадцатый.