Есть жена, и есть невеста,

У меня – отец крутой,

Ну так что ж, что нет им места

В нашей страсти круговой?

Спросит робкая подруга:

Делят как тебя одну?

Поведу плечами туго,

Узкой бровью шевельну.

Только стала я косая:

На двоих за раз смотрю…

Жизнь моя береговая,

И за то благодарю!

Петербург, 1921

«За эту ночь безветренную или…»

За эту ночь безветренную или

За эти два спокойных зимних дня,

Пока с тобою мы не говорили,

Тихонько вызвездила жизнь моя.

А я в то время думала о малом

Под жесткой полостью моих саней,

Ладонь под рукавицей замерзала,

И где то путались концы вожжей.

И вот смотрю: в дуге под бубенцами

По новому шевелится земля,

И тряские, пустынные поля

Бегут ко мне шуршащими краями.

Петербург, 1921

Пятое января

За ужином к приборам свечи

Зажжет отец свечой одной,

Необычайны будут речи,

И рис, и рыба, и вино.

Мой светлый праздник под Крещенье,

Мое второе Рождество, –

Не знаю я сопротивленья

Волненью сердца моего.

Петербург, 1922

Петербург

Там мирный город якорь кинул

И стал недвижным кораблем,

Он берега кругом раздвинул

И все преобразил кругом.

И нынче мачты напрягают

Свой упоительный задор,

И в мрак глядят, и в мрак вонзают

Поблескивающий узор.

Не различить границ пустынных –

Где улицы, где берега?

Средь площадей, дворов, гостиных

Один озноб, одна пурга.

И я сама жила недавно

На том огромном корабле,

И возле мачты самой славной

Ходила и ждала во мгле.

О том, что мы живем на море

Умела дивно забывать,

Когда в пустынном коридоре

Ты выходил меня встречать.

Узнай теперь, как нас качало,

Как билась буря о борты,

Когда тебе казалось мало

Молчания и тишины.

Берлин, 1922

«Перед разлукой горестной и трудной…»

П. П. М.

Перед разлукой горестной и трудной

Не говори, что встрече не бывать.

Есть у меня таинственный и чудный

Дар о себе тебе напоминать.

В чужом краю, в изгнании далеком,

Когда нибудь, когда придет пора,

Я повторю тебя одним намеком,

Одним стихом, движением пера.

А ты прочти, как мысль мне возвратила

И прежние слова твои, и тень,

Узнай вдали, как я преобразила

Сегодняшний или вчерашний день.

Какой еще для нас ты хочешь встречи?

Я отдаю тебе одной строкой

Твои шаги, поклоны, взгляды, речи, –

А большего мне не дано тобой.

Берлин, 1923

Вальс

Шарманка играет,

Трещит мороз.

На коврике пляшет

В бубенчиках пес.

А дворник окошко

Открыл и кричит,

Шарманщику машет,

Убраться велит.

Хозяин не видит –

Давно он слепой,

Хозяин не слышит –

От вальса глухой.