|
А пес не смеет Танец прервать: Коченеет, и дышит, И танцует опять.
1924
«От ваших сказок и рассказов…»
От ваших сказок и рассказов О рукавах окороках, О непомерных шляпах в стразах И о прозрачных веерах
Воспоминанье оживает Еще не дальних детских дней, И милый образ мне кивает Далекой матери моей.
Я помню талию такую, Какой теперь не встретить вам, Я помню муфту меховую, В мороз прижатую к щекам,
Я помню перья шляпы зимней И черепаховый лорнет, И длинный шлейф среди гостиной, Которому возврата нет…
Перед войной последних балов Был ослепителен закат, И ночью сонно и устало Ловил мой сонный детский взгляд
Зеркал полночное блистанье Вокруг меня, а надо мной Серег огромных колыханье, Огнь ожерелья голубой.
Меня высоко в лайке белой Крестила узкая рука, Стучали каблучки, звенела Входная дверь издалека…
Я помню пышную прическу, Веселый взгляд, спокойный лик, Я помню холеных до лоску Ногтей невозмутимый блик,
И платье с воротом из тюля (Четыре косточки на нем), И зонтик кружевной в июле, Вуаль на берегу морском.
Такой прекрасной светлой дамой В воспоминаниях сиять Приходит нежно и упрямо От ваших разговоров мать,
И впечатлений детских сумма Проходит в памяти моей: Смерть Льва Толстого, Бейлис, Дума, И карта с флагами на ней.
1925
Лирическая поэма
I Двадцатый век, двадцатый год, Пожары, казни, недород, – На побережье старой Сены Я всё забыла. Я живу, Не вспоминая страшной смены, Теней ушедших не зову. Земля, старинная вертушка, Впервые здесь предстала мне Не как набитая теплушка, И не как отчий дом в огне. Пусть дым покинутых селений, Отчизны дым, без сожалений Минует наконец меня: Довольно дыма и огня.
На берегах зеленой Сены Привольно ворковать ветрам, На берегах зеленой Сены И жизнь, и смерть готовы нам. И над кладбищем и над градом Один простор – не выпьешь взглядом. О, в Елисейские поля Преображенная земля! Здесь ходим мы. Хромает нищий, Красотка кутает плеча, Осматривает вор жилище, Засов и ставень богача. И сам богач, но он не ходит, Он проезжает мимо нас, И на прохожего наводит Спокойный, застекленный глаз. Здесь ходим мы. И каждый вечер От этих шумных площадей Душа летит. Не надо ей, Стремящейся к высокой встрече, Ни темноты, ни тишины: Мне в шуме ночи снятся сны, Мне в блеске ночи снится вечность.
Двадцатый век, двадцатый год Не снятся мне с тех пор, как тот Мне сон приснился незабвенный, Тот непорочный, сокровенный, Он, как виденье, был мне дан Сквозь жизни правду и обман. С тех пор в часы мои ночные Не вижу я былых годов И тех сентиментальных снов, Он заменил мне сны былые. И снилась мне всего лишь раз Дождьми размытая дорога, И колеи, в закатный час В пыли лежащие убого, И ржи глубокая волна, И над полями тишина… То было раз. |
