И эти чрезвычайные обстоятельства, вне всякого сомнения, – он сам, собственной персоной.

Он проигнорировал ее приглашение приехать в Пенхоллоу, и она решила сама приехать к нему – шаг поистине неординарный. А о том, что он сейчас находится в Бате, ей рассказала, безусловно, ее подружка, миссис Ламбард. Джошуа почувствовал, как тревожно забилось сердце.

– Добрый день, тетушка. Добрый день, Констанс, – поздоровался он с обеими женщинами, учтиво поклонился, после чего сдержанно улыбнулся бабушке.

– Джошуа! – воскликнула тетушка, раскрыв ему объятия. Голос ее предательски дрогнул, в глазах блеснули слезы. – Мой дорогой мальчик! Мы с девочками места себе не находили от беспокойства. Холлмер, то есть мой муж, умер, Алберт тоже. Мы целиком в твоей власти. Ты вырос в Пенхоллоу, я всегда относилась к тебе как к собственному сыну, однако молодым свойственно забывать тех, кто их любил и растил, жертвуя своим временем и здоровьем.

Боже правый! И она смеет, глядя ему в глаза, нести подобную чушь? Похоже, смеет. Джошуа взял ее за руки – они были вялыми и холодными – и пожал их.

– Я не собираюсь выбрасывать вас на улицу, тетушка, и моих кузин тоже, – заявил он. И потом, даже если бы он это сделал, тетушка не слишком пострадала бы: после смерти мужа она осталась далеко не нищей.

– Но ведь ты наверняка скоро женишься, – проговорила она, – и мы будем мешать новоиспеченной маркизе, хотя я и приму ее в Пенхоллоу с распростертыми объятиями. Вот я и приехала в Бат, чтобы уладить наши дела ко всеобщему удовольствию. И привезла с собой Констанс.

Ну естественно, она привезла с собой Констанс! И одного взгляда на бледное, изможденное лицо кузины оказалось достаточно, чтобы Джошуа понял: она знает, зачем мать привезла ее, и еще меньше, чем он жаждет этого.

«Но почему в таком случае она не отказалась ехать с матерью? – раздраженно подумал Джошуа. – Почему не воспротивилась участию в этом, гнусном фарсе?»

Впрочем, ему ли не знать почему. Ведь ее сопротивление было бы тут же сломлено маркизой Холлмер: эта особа шла к поставленной цели, сметая все на своем пути.

Сейчас она, похоже, решила, что наилучший способ сохранить дом и свою власть в нем – это выдать старшую дочь замуж за племянника.

«Помоги мне, Господи!» – взмолился Джошуа.

Глава шестая

На следующее утро шел сильный дождь, и леди Холт-Бэррон решила не ездить пить минеральную воду. Фрея провела утро за письмами Еве и Джудит – женам своих братьев – и Морган, сестре. Она подробно описала вчерашнюю прогулку верхом: и то, как сестры Дарвин боялись ехать рысью, не говоря уж о галопе, предпочитая тащиться, как черепахи; и то, как граф Уиллетт носился с дамами как с писаной торбой, обращался с ними, словно они нежные оранжерейные цветы; и то, как она сбежала от всех с маркизом Холлмером, как они устроили конные состязания и помчались, перепрыгивая через изгороди, каждый горя желанием победить.

О том, что произошло после состязаний, Фрея, конечно, писать не стала, но предалась этим волнующим воспоминаниям, машинально щекоча пером подбородок.

Поцелуй получился на редкость сладострастным, размышляла Фрея, и конечно же, по ее вине. Ведь сначала маркиз обхватил ладонями ее лицо и лишь слегка коснулся губами ее губ, стоя от нее на некотором расстоянии. И если бы она не ухватилась руками за его пояс, чтобы удержаться на ногах, а потом не прильнула к нему и не обняла, все бы закончилось вполне безобидно. Если бы… Однако все вышло по-другому.

Фрея нахмурилась.

Впрочем, что себя винить? Ведь он сам стал совать язык ей в"рот и вести себя так, что у нее голова пошла кругом. Похоже, у него огромный опыт в подобных делах, и он отлично знал, как возбудить в женщине желание.

Однако эта мысль не принесла Фрее успокоения.