— Мне хотелось бы иметь в столовой розовые стены, — сказала она. — Это создает прекрасное настроение.

Он терпеть не мог розовых стен. У него пропадал от этого аппетит.

— В самом деле, это будет прекрасно, — пробормотал он, потому что ему вдруг все стало безразлично.

Что такое на него сегодня нашло? Ему все время хотелось вернуться обратно в больницу. Но он обещал выделить Лизе-Мерете час своего времени. И надеялся, что этот час подходил уже к концу.

Дом был просто первоклассным. Он был расположен в хорошем месте, удобно распланирован и обустроен согласно самым высоким требованиям зажиточных людей. Цена была скандально высокой, но он не сомневался в том, что Лиза-Мерета собиралась поторговаться.

— И здесь… — сказала она, восхищенно всплеснув руками. — Здесь мы устроим детскую…

Ее слова были для него как холодный душ. Детскую? Дети? От нее?

Кристоффер с ужасом понял, что его влюбленность в Лизу-Мерету Густавсен умерла. Его чувства к ней были мертвы, как камень.

Как могло его восхищение ею так быстро поблекнуть и умереть?

Но он знал, что все время его что-то раздражало в ней, просто он предпочитал не обращать на это внимания. Время работало не на фрекен Густавсен, так что можно было сказать, что она сама себе навредила.

И все-таки! Как мог он в течение одного-единственного дня так решительно отвернуться от нее? Казалось, что… что тут замешано колдовство. Но этого, конечно, быть не может.

Он больше не слушал ее планы по обустройству дома, потому что теперь он знал, что этот дом никогда не будет принадлежать ему и что свадьбы вообще не будет.

— Как обстоят дела с твоей поездкой в Гьевик? — вдруг спросил он.

— С чем? Ах, да, это будет не раньше, чем на следующей неделе.

— И ты поедешь?

— Я еще подумаю, — уклончиво ответила она. — Все остальные так хотят, чтобы я приехала, в особенности мой поклонник.

При этом она бросила на Кристоффера вызывающе-пристальный взгляд.

— Ладно, наверняка это будет приятная для тебя поездка.

И снова он услышал ее противное хихиканье. Она высунулась у него из-под руки, которой он опирался на оконную раму.

— Ты ревнуешь? — спросила она.

— Ревную? Но почему я должен ревновать? Разве у меня есть для этого причины?

Взгляд ее сразу стал твердокаменным.

— Возможно, есть.

Опустив руку, он шагнул в пустую, просторную комнату.

— Я уже говорил тебе, что ты можешь поехать. Кстати… в среду вечером я не смогу придти. У меня внеплановое дежурство в больнице.

Благословенная больница! Она никогда не сможет проверить, лжет он или нет, потому что ради такого случая он готов лишний раз подежурить. Он ничего не имеет против этого.

— Внеплановое дежурство? — с гримасой гнева на лице спросила она. Иногда в своем гневе она казалась особенно привлекательной. — Но ведь ты должен придти ко мне! Мы ведь будем совсем одни!

— Это не имеет значения, — сухо ответил он.

Она подошла к нему ближе. Возможно, она догадывалась, что он ускользает из ее рук? Вряд ли! Нет, Лиза-Мерета была на это не способна! Но некоторая обеспокоенность в ней все же появилась.

— Но мы здесь одни, — гортанным голосом произнесла она и рассмеялась. — Не обжить ли нам теперь новый дом? Ты можешь перенести меня через порог и…

Он вынул часы, полученные обратно от Сандера Бринка, и сказал:

— Лиза-Мерета, у меня больше нет времени, я должен вернуться обратно в больницу.