– Соответствует, – подтолкнула я его под заднее место коленкой. – Полезай давай.

    Кащей взялся за веревку.

    – Да, я тебя братом представила, не проболтайся, а меня он Малинкой считает.

    – Ух ты, как вкусно! Ягодкой?

    – Имя такое! – И я врезала ему кулаком под ребра.

    – У-у-у! – взвыл Бессмертный. – Там болит!

    Я врезала с другой стороны.

    – И там тоже!

    – Лезь уже!

    Кащей галантно поклонился, указывая на веревку:

    – Ты первая!

    Фигушки. Если я вылезу, Дубушка сразу целоваться начнет, а тут Бессмертный. Представляю: картина Репина «Приплыли». Хотя, собственно, чего я должна стесняться? Я ведь ему никто, не невеста. Я вздохнула, но упрямо повторила:

    – Вылезай!

    Кащей пожал плечами: мол, не оценила воспитанности, уцепился за веревку и стал подниматься. Как только его ноги оказались на поверхности, не дожидаясь предложения, я поспешила наверх. А то без меня они точно что-нибудь не поделят. Почти у поверхности меня ухватили с обеих сторон две мощные руки и, как пушинку, вытащили на свет божий.

    – Малинка! – расплылся в улыбке Вернидуб. – Милка моя!

    – Чего это он? – округлил глаза Кащей.

    Вот тут я решила оторваться по полной:

    – Жених это мой, суженый. А ты, братик, рот закрой, лучше поспешим к стене городской, светать вот-вот начнет.

    Бессмертный послушно захлопнул рот и попытался идти, но зашатался и сел, – видно, не отошел еще полностью после удара.

    Я угостила его новой порцией бальзама, и Кащею стало полегче. Интересно, что это за зелье такое? Я понюхала кварту и отшатнулась. Тьфу ты, самогон настоящий!

    Вернидуб вырвал посудину из моих рук:

    – Девицам такое нельзя!

    Он что, думал, что я собираюсь пить ЭТО?

    – Да я такое на дух не переношу!

    – Так ты догадалась, что это? Смотри, никому не говори!

    – А что будет? – переспросил Кащей.

    – Зелье это новое, запрещенное, – объяснил добрый молодец. – Сбитень, медовуху можно пить, а за это и в яму упекут. А я без моей милки в яму не хочу.

    Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе.

    – Пошли, Дубушка, помоги брата через ограду переправить.

    Вернидуб забросил мою сумку за плечо, подхватил одной рукой меня; другой – Бессмертного, и мы двинулись по направлению к городской стене. Опять ощущалась знакомая вибрация, Китеж поднимался из глубин. Народ еще спал, но только город окажется на берегу, Негасимый Свет снова упрячут в сокровищницу. Его можно взять только сейчас. Странник давно пытался подавать мне знаки, настолько «незаметные», что мой жених не выдержал и спросил:

    – Милка, у тебя брательник контуженый, что ли? Или блаженный вовсе?

    – Контуженый! – хлопнула я себя ладошкой по лбу. – А я лекарство забыла дома. Вы меня там, за крапивными зарослями, подождите, я мигом слетаю.

    Я подобрала сарафан и рванула в сторону центральной городской площади, услышав сзади только удивленное:

    – Куда ты, Малинка? Ты ж не в той стороне живешь!

    Добежав до центра, я взглядом разведчика окинула территорию, не выходя из тени домов.