Если бы он увидел целую юбку или всю Анну Андреевну, он, может быть,  и

не рискнул бы на такое  отважное  действие.  Но  маленькая  деталь  женского

туалета затмила его настолько, что он запустил свою руку  в  кружевную  пену

юбок и начал настойчиво тянуть Анну Андреевну на себя.

     Со всех сторон за происходящим следили  чиновники-гости  с  замирающими

сердцами,  как  выпутается  из  столь   затруднительного   положения   Антон

Антонович.

     Городничий сразу сообразил, куда метнул вельможа.

     Но  вместо  того  чтобы  спасать  жену,  Антон  Антонович  вспомнил  об

отцовской обязанности, бросился  к  дочери,  повернул  ее  спиной  ко  всему

происходящему, подтолкнул к какой-то двери, торопливо перекрестил и  наглухо

закрыл ее.

     Подглядывавшие чиновники хихикали. Антон Антонович бросился к жене,  но

было поздно. Хлестаков, как паук, засасывал  Анну  Андреевну,  и  городничий

успел увидеть только  руку  своей  жены,  которая  судорожно  трепыхалась  в

воздухе, что могло означать в одном случае моление  о  помощи,  а  в  другом

случае совсем наоборот.

     Задвижка в опочивальне  Хлестакова  прошумела,  и  все  стихло.  Гости,

недвусмысленно улыбаясь, стали расходиться.

     Первое, что родилось в сознании  Антона  Антоновича,  это  протест.  Он

двинулся к двери.  Ухватился  за  ручку.  А  где-то  в  передней  Бобчинский

шушукался с Добчинским:

     - В жизни не был в присутствии такой важной персоны, чуть  не  умер  от

страху, как вы думаете, Петр Иванович, кто он таков в рассуждении чина?

     Добчинский тоже шепотом отвечал:

     - Я думаю, чуть ли не генерал...

     Бобчинский тихо, но по  привычке  спорить  с  Добчинским,  открыл  свои

мысли:

     - А я так думаю, что генерал-то ему и в подметки  не  станет!  А  когда

генерал, то уж разве сам генералиссимус.

     Городничий все еще стоял у двери, она по-прежнему висела на  петлях,  и

никаких следов бури не было видно.

     Антон Антонович отказался  от  первоначального  намерения  ворваться  в

опочивальню к вельможе и восстановить поруганную честь мужа.  Он  отошел  от

двери, и по мере удаления от места бесчестия к нему вернулась уверенность  и

даже надежда на будущие блага...

     Отчего грудь его выпрямилась и честолюбивейшая мечта становилась  явью,

на груди появились звезды, кресты, медали и,  наконец,  -  о,  счастливейшая

мечта - кавалерия через плечо.

     Анна Андреевна вела себя в опочивальне Ивана Александровича  совершенно

двояким способом. С одной стороны, кокетство требовало от нее учинять всякие

препятствия мужским действиям, а влечение сердца толкало ее к нему поближе.

     И когда влечение сердца Анны  Андреевны  взяло  верх  над  всеми  иными

соображениями, Хлестаков не на шутку испугался  страсти,  обозначившейся  на

лице Анны Андреевны.