Дышать стало немного легче, но одеревеневшая шея по-прежнему не позволяла повернуть голову. Видимость была ограничена возможностями наполовину закрытого правого глаза.

Кэллаген пошевелил кровоточащими губами.

— Ну, Донелли, продолжим?

Он двинулся вперед. Донелли, еще не вполне оправившийся от падения, шагнул ему навстречу.

Детектив бросился на пол, захватив ноги противниками рванул его в сторону. Потеряв равновесие, Донелли рухнул на тело Эусташа. Кэллаген перевернулся на бок и попытался нанести удар в челюсть соперника, но промахнулся. Прежде, чем он успел подготовиться к защите, Донелли взял в зажим его шею. Неимоверным усилием Кэллагену удалось перехватить правую руку Донелли и немного ослабить мертвую хватку. Теперь Донелли душил его только левой. Почти теряя сознание, Кэллаген ухитрился дотянуться до правой руки Донелли и впиться в нее зубами. Хватка мгновенно ослабла. Используя это, Кэллаген рванулся в сторону, увлекая за собой противника. Оказавшись теперь сверху, Кэллаген согнул руку и из последних сил ударил локтем в лицо Донелли. Этого оказалось достаточно для того, чтобы тот затих.

Кэллаген сделал попытку встать на колени, но, все поплыло перед глазами. Он потряс головой, как боксер, оказавшийся в глубоком нокдауне и прилагающий все усилия, чтобы подняться до окончания счета судьи. Стены комнаты замедлили свое движение, и сыщик поднялся на ноги, держась за край буфета. Протянув руку к полке, он нащупал бутылку виски, приложил горлышко к разбитым губам и сделал большой глоток.

Теперь нужно было оглядеться и оценить обстановку на поле боя.

Эусташ лежал в прежней позе, наполовину скрытый каминной доской, он не двигался. Джордж, к которому, видно, вернулось сознание, по-видимому, собирался еще раз испытать судьбу. Донелли не подавал признаков жизни.

Кэллаген попытался повернуть голову. Результат оказался плачевным: шея была как каменная, и любое движение вызывало боль. Он снова взял бутылку и, сделав второй глоток, разжал пальцы. Бутылка упала на пол и разлетелась на куски. Виски медленно впитывалось в ковер. В это время Джордж успел подняться на четвереньки и теперь пытался сконцентрировать свои усилия на том, чтобы расстаться с полом и встать на ноги.

— Позволь помочь тебе, кореш, — пробормотал Кэллаген.

Стараясь не делать резких движений, он опустился на одно колено рядом с Джорджем, оперся левой рукой о пол, а правой нанес удар в лицо громилы. Раздался глухой звук, как от удара колотушкой по мягкому дереву и Джордж вновь осел на пол.

Кэллаген поднялся на ноги, подошел к телу Донелли и остановился, разглядывая его. Небольшой предмет удлиненной формы, лежащий рядом с телом, привлек внимание детектива. Он долго смотрел на него и вдруг на его изуродованном лице появилась улыбка, которая, впрочем, сопровождалась болью.

— Черт меня побери, — пробормотал он, едва шевеля губами, распухшими, как у негра.

Он нагнулся, подобрал эту странную вещицу и положил ее в карман. Медленно, с трудом передвигая ноги, Кэллаген направился к двери, но на пороге задержался и взглянул еще раз на три безжизненные фигуры.

Входная дверь доставила ему немало хлопот. Когда ему удалось, наконец, одолеть ее, силы были на исходе, и он с трудом сошел с лестницы и добрался до машины. Свежий ночной воздух понемногу возвращал его к жизни.

Несмотря на боль во всем теле, разбитую голову, поврежденную ногу, распухшую шею и повторяющиеся приступы тошноты, он испытывал своеобразное чувство душевного подъема, полоса невезения не бесконечна. Рано или поздно удача улыбается вам, и тогда… Сегодня его день… Удача, и какая удача!

Держась за крыло автомашины, он выпрямился, вдыхая полной грудью ночной воздух. Голова работала все лучше. Кэллаген улыбнулся: как бы паршиво он себя ни чувствовал, Донелли, Джордж и Эусташ находятся в еще худшем состоянии.