— Вы уверены в этом? — спросила она. — А я думала…

— Вы думали, что он приехал, чтобы повидаться с вами и выслушать ваши поздравления по поводу своего нового назначения? Дорогая Мэри, вы должны понять, что полицейский для всех своих служебных поездок найдет соответствующий невинный повод! Конечно, если вы прямо скажете об этом Уэмбри, он придет в ярость и будет все отрицать…

Мэри задумалась.

— Я не верю этому! — Она покачала головой. — Аллан ведь говорил мне…

— Тише, — сказал Мейстер, увидев возвращающегося инспектора.

— Приговор объявят через десять минут, — сообщил Аллан.

Быстро, так что Мейстер не смог остановить ее, Мэри спросила:

— Аллан, правда ли, что вы уже давно выслеживали Джонни?

— Нет, я совершенно не подозревал его, пока не получил письмо, написанное, по-видимому, субъектом, очень хорошо знакомым с делом о краже ожерелья.

Аллан в упор смотрел на Мейстера.

— Но когда вы приехали в Ленлэ-Корт…

— Дорогая Мэри, — вмешался Мейстер, — зачем вы задаете инспектору Уэмбри вопросы, которые его смущают? — Мейстер пожал плечами. — Всем известны эти таинственные анонимные письма, помогающие раскрывать преступления, которые, якобы, получает полиция!

— В полученном мною письме не было ничего таинственного. Оно было напечатано на пишущей машинке, на бумаге, о которой я кое-что успел разузнать…

— Что же именно? — невинно поинтересовался адвокат.

— Что такую бумагу не выписывает почти никто из дептфордских торговцев, и что ее можно найти только в одном магазине канцелярских принадлежностей… — ледяным тоном бросил Аллан и отошел в сторону.

— Что он хотел этим сказать? — Мэри была озадачена.

— Разве кто-нибудь может разобраться в том, что хотел сказать полицейский? — со смехом ответил Мейстер.

— Он предполагает, что кто-то выдал Джонни, не так ли?

— Да, кто-то не живущий в Дептфорде! — быстро нашелся адвокат. — Право, Мэри, не стоит отыскивать тайный смысл в его словах, да и видеться с ним — тоже…

— Но почему же?

— По разным причинам: во-первых, многим из моих клиентов было бы неприятно узнать, что моя секретарша дружна с полицейским офицером. Но, конечно, — прибавил он, заметив, что девушка недовольно нахмурилась, — не мне подбирать вам круг знакомых. Мне просто хочется помочь вам, милая Мэри! И прежде всего я собирался сказать: нельзя оставаться одной в этой квартире у Мальпас-Род!

— Джонни, по всей вероятности, будет отправлен в тюрьму? — не слушала его рассуждений Мэри.

— Джонни предстоят каторжные работы — и вы должны смириться с этой мыслью… Он будет осужден на несколько лет. Вы же будете оставаться в одиночестве все это время… Повторяю, вам нельзя жить одной в этой квартире!

— Я уже не раз отвечала вам, что буду продолжать жить дома… Я знаю, что вы хотите мне помочь, Морис, но есть вещи, на которых напрасно настаивать…

Из зала вышел Аллан.

— Суд вынес приговор!

— Что же? — спросила Мэри, едва дыша.

— Три года каторжных работ… Когда судья спросил, не знает ли кто-нибудь его прошлую жизнь, я рассказал все, что знал… Но это, увы, не помогло…

— А что же вы знали? — Мейстер напрасно старался казаться безразличным.

— Я сказал, что Джонни был воспитанный и честный мальчуган, которого испортило знакомство с преступными людьми, — отчеканил Аллан.