– Хорошо, – кивнул Марсель. – Оставайся здесь. Я сам доложу о себе.

– Но мне велено никого не впускать без доклада! – с вызовом проговорил Валентин и решительно шагнул к двери во внутренние покои.

– Прочь с дороги! – крикнул Марсель, теряя терпение, и выхватил шпагу.

Валентин в страхе шарахнулся в сторону. Гассан для острастки погрозил ему громадным черным кулаком. Лакей застыл у стены, не зная, что делать. Марсель стремительным шагом, держа в руке обнаженную шпагу, вошел в кабинет Бофора.

– Дьявол меня разрази! – оторопело вскричал герцог. Лицо его исказила злобная гримаса. – Это еще что такое? Где мои слуги? Трусы, подлые собаки! Где эти проклятые рабы? Как этому ублюдку удалось проникнуть в мои покои?

Марсель прервал его. Он во весь голос заорал:

– Ты совершил новое гнусное преступление, Анатоль Бофор! Ты посмел силой увезти мою мать из Сорбона! Тебе конец! Ты за все ответишь и на земле и на небе!

Не успел Марсель произнести эти слова, как негр, подобно разъяренному тигру, бросился на герцога. И прежде чем Марсель успел помешать этому, Гассан сдавил горло Бофора своими железными руками.

– Это тебе за мою рану, за то, что ты обманул меня… – выкрикивал негр хриплым голосом. – За то, что ты подговаривал меня убить маркиза и напал на его бедную мать. Пришел твой последний час!

И действительно, это непременно случилось бы, если бы не вмешался Марсель.

– Гассан! – крикнул он. – Отпусти его!

Но негр, ничего не слыша, продолжал сжимать горло герцога, чье лицо уже посинело, а глаза вылезли из орбит.

– Гассан! – гневно повысил голос Марсель. – Назад! Не твое и не мое дело свершить последний суд над этим негодяем. Он предстанет перед королем и перед Богом, когда придет час!

– Мой господин! – ответил негр с обидой, по–прежнему не разжимая железной хватки. – Разве я несправедливо поступаю?

Бофор уже и не пытался освободиться, он только сдавленно хрипел.

– Он подлежит законному суду, а не твоей мести, – повторил Марсель. – Отпусти его!

Гассан с явной неохотой разжал свою смертельную хватку и, ворча недовольно под нос, отступил на шаг. Герцог хватал ртом воздух и никак не мог отдышаться, еле держась на ослабевших дрожащих ногах.

Марсель терпеливо подождал, пока Бофор немного придет в себя, и только тогда высокомерно и презрительно проговорил:

– Наши расчеты не уйдут от нас, Анатоль Бофор. Я оставляю тебе жизнь, потому что ты все равно не избежишь заслуженной кары. Страшись! Небо справедливо, и когда тебя потребуют к ответу – горе тебе!

С этими словами Марсель отвернулся, шагнул к двери соседней комнаты и резко распахнул ее. Серафи, стоявшая у окна, обернулась и, увидев сына, с радостным вскриком шагнула ему навстречу.

– Марсель! Ты пришел мне на помощь! – еле сдерживая радостные слезы, проговорила она.

– Матушка, мы сейчас же едем ко мне! – решительно заявил Марсель. – Этому негодяю больше не удастся мучить тебя. Пойдем!

Герцог пришел в себя и стал хриплым голосом звать слуг:

– Сюда, ко мне! Живо! Эй! Сюда!

Но никто не явился. Слуги то ли не расслышали зова, то ли сделали вид, что не слышат, – обнаженная шпага в руке Марселя заставила бы призадуматься и гораздо более смелого человека, чем лакеи.

Марсель, осторожно поддерживая мать под руку, направился к выходу, даже не удостоив взглядом герцога, который в бессильной ярости рычал и хрипел, изрыгая бессвязные проклятия и ругательства.

Гассан же не удержался и на прощанье показал Бофору огромный черный кулак. Герцог задохнулся от бешенства, а негр, довольно ухмыляясь, последовал за своим господином.

Марсель отвез мать к себе во дворец Роган, предложив ей расположиться так, как будет удобно.