Я охнула. Глаза меня обманывали? Мой уставший разум выдумал силуэт размером с сурка, который быстро промчался мимо калитки, едва заметный сквозь прутья. Силуэт, похожий на согнутого человечка с ушами, похожими на крылья летучей мыши?

– Гоблины, – прорычала матушка Улла, будто это было ругательство, и сплюнула на пол. – Мелкие заразы.

Я попятилась от окна, едва дыша. А потом мои глаза расширились.

– Бриэль! Она пришла домой?

Сердце дрожало от страха, ведьма покачала головой.

– Не переживай за нее, – сказала матушка Улла, все еще вытягивая шею и глядя во тьму сада.

– Она еще там? – я шагнула к двери и замерла. Я не видела и не ощущала чары защиты, которые наложила матушка Улла. Но я как то ощущала, словно врезалась в барьер – не волшебный, а в стену своей трусости. Что будет, если я открою дверь, если выгляну наружу? Меня унесут гоблины? Это казалось невероятным, но… я не могла отрицать ужасную фигурку, которую только что видела. Гоблины были там этой ночью.

А мой возможный жених? Он был из их числа?

«Видишь, – с горечью сказала себе я, опустив руку с засова двери. – Матушка Улла ошибается. Ты не храбрая. Ни капли».

Но Бриэль…

Я ощутила на щеке взгляд ведьмы. Я бросила взгляд на нее, поймала задумчивый взгляд старушки. Левая бровь матушки Уллы чуть приподнялась, глаза блестели в волшебном свете огня. Она хмыкнула и проковыляла к столу на кухне.

– Фейри не интересует твоя сестра этой ночью, – она опустилась на стул. – Они могут ее помучить ради веселья, но Клятва защищает ее от настоящего вреда. В худшем случае, она напугается и вернется домой утром с мозолями на ногах и голодная, – она уперлась локтем в стол и кивнула на другой стул. – Присядь, девица. Ты хочешь, чтобы она вернулась завтра и увидела сестру?

Я вдохнула и медленно выдохнула. Я посмотрела на дверь, раздраженно зашипела, развернулась и опустилась на край стула. Я ощущала на себе взгляд отца, быстро взглянула на него, но не хотела смотреть в его глаза.

Так началась долгая ночь. Ночь выбора. Я осушила чашку горького чая, и вскоре матушка Улла наполнила ее из медного чайника, висящего над лиловым огнем. Снаружи сумерки стали ночью. Бриэль так и не вернулась.

Отец, стоящий с застывшей рукой в воздухе, порой постанывал, звук был хриплым и жутким. Матушка Улла погладывала на него злобно и рычала:

– Не до твоих истерик, печальный человечек! У меня нет терпения на тебя этой ночью.

Я тряхнула головой и прижала ладони к лицу.

– Прошу, матушка Улла. Прошу, отпустите его, – ведьма посмотрела на меня так, что мне чуть не стало стыдно. Но я выпрямила спину и сказала тверже. – Он не навредит, обещаю. Верно, отец? – добавила я, глядя в его сторону.

Он покрутил глазами и застонал.

– Эх. Ты слишком добрая, – буркнула матушка Улла. Но она тряхнула посохом, и рука отца завершила дугу, все его тело от этого улетело на пол. Он лежал там, стонал громче, чем до этого, и порой подрагивал. Я начала вставать, чтобы пойти к нему, но резкое слово ведьмы заставило меня сесть. – Он в порядке, – сказала она, скалясь, глядя на мужчину. – Просто тело затекло после заклинания. Оставь его, – она посмотрела на меня, на ее лице проступило неодобрение. – Ты знаешь, что он не заслуживает твоего сострадания?

Я открыла рот, но язык странно онемел. Я покачала головой и посмотрела на свои ладони, сцепленные на коленях.

– В вряд ли сострадание нужно заслуживать, матушка Улла.

Ведьма фыркнула. Она открыла рот, но не успела произнести ни слова, в дверь поскреблись. Ужас пробежал по моей спине. Я выпрямилась на стуле, глядя на матушку Уллу.

– Не переживай, девица, – сказала она и снова встала.