|
– Если она выберет нас, мы все отдадим тебе. Твое проклятие будет снято. Твой дом снова будет богатым. Отец сел прямее. Его голова склонилась. Глаза пылали ярче, чем когда либо. Они будто мерцали внутренним сиянием. Его тело медленно выпрямилось, он двигался неуклюже, пока поднимался на ноги. Он пошатнулся на месте. – Валера, – его голос звучал словно из пустой пещеры. – Ты можешь спасти нас. Я глядела на него, примерзнув к стулу. Он посмотрел на меня, не видя, глаза сверкали. – Ты можешь спасти нас, милое дитя, – сказал он. – Снять с меня проклятие! – Не слушай его, – тихо прорычала со своего места матушка Улла. – Они не управляют его проклятием. И их золото растает в его пальцах, как все богатство твоей семьи. – Ты этого не знаешь, ведьма! – прорычал отец. Он повернулся ко мне и, к моему ужасу, упал на колени. – Прошу, девочка! – закричал он. – Прошу, сделай это для меня. Это не моя вина. Не по моей вине твоя гадкая бабушка прокляла меня. Я любил твою мать. Я любил ее как свою душу, а теперь ее нет, и я остался ни с чем! Только в старом пустом доме! Я смотрела на его лицо, не могла говорить. Он словно сжал мое сердце, давил, чтобы оно лопнуло. – Замолчи, дурак, – матушка Улла направила посох на его грудь. – Закрой рот, или я его закрою за тебя. Голоса загремели снова. В этот раз – целый хор. – Золото! – Золото! – У нас так много золота! – Золото для тебя! – Золото для твоих! – Если она выберет! – Жених хорошо заплатит за свою невесту! – Золото! – Золото! – Золото! Отец сжал волосы на висках, его рот раскрылся в беззвучном крике. А потом он вскочил и схватил меня за руки. Я закричала, но он не вредил, просто крепко держал, глядя в мое лицо. – Прошу, дочь! – закричал он. – Если не ради меня, то ради сестры! Голоса снаружи резко утихли. Вопль отца будто звенел эхом в кухне, отражаясь от камней вокруг нас, угасая. Я смотрела в его глаза, на его отчаянную надежду, отчаянный страх. В ушах ревело молчание, кровь кипела в венах. Матушка Улла выдохнула и тихо выругалась. – Теперь ты это сделал. Голоса снаружи снова стали шептать, напоминая шум бури. Сначала слов не было, или я не смогла их различить. Может, они говорили на другом языке, восторженно шептались. А потом один из них зазвучал у двери: – У нас твоя сестра. Я напряглась. – Это ложь, девица, – сказала матушка Улла. Она потянулась над столом, словно к моей руке, но отец все еще крепко сжимал меня. – Не слушай их. – Она – милая подружка, – сказал голос. Еще голос зазвенел: – Какие яркие красивые волосы! – Мы любим танцевать с ней! – Мы любим играть с ней! – Она такая милая! – Милая! – Милая! В их словах не было угрозы. Не было сделки. Ничего. И не нужно было. Я устала. Я вырвалась из рук отца и повернулась к двери. – Я говорила, – матушка Улла вскочила со стула и встала передо мной. – Они не могут ей навредить! У них нет ее имени, и Клятва убережет ее. Даже они не осмелятся нарушить Клятву! Я скривилась. Я пыталась сглотнуть, но в горле пересохло. «Бриэль…». Я прошла мимо ведьмы, добралась до двери. Голоса снаружи шептались, удвоили усилия. – Мы любим твою сестренку! Мы так ее любим! – Она такая милая, такая милая! Я коснулась засова и помедлила. Это была уловка. Я знала это. Они управляли мною. |
