Но я не собиралась поступать глупо. Я стиснула зубы, сжала кулаки возле юбки платья, прошла к двери. Прижавшись к дверям ухом, я попыталась различить что нибудь о том, кто стоял на другой стороне.

Бум. Бум. Бум.

Я отшатнулась. Стук попадал туда, где было мое ухо. Я вдохнула и крикнула:

– Кто там?

Пауза.

– Я не привыкла называть свое имя любому, кто спросит. Я стою на пороге моих друзей. Они должны узнать меня.

Голос был женским, но холодным и низким. Властным. Звук пробирал меня до костей, и я дрожала от того, что была недостойна. Такой голос нельзя было спрашивать, его слушались.

Я заметила, что моя ладонь тянется к засову. Я усилием воли убрала руку и сцепила ладони за спиной.

– Чего вы хотите? – спросила я, надеясь, что голос звучал не так тонко и нервно за дверями, как казалось моим ушам.

Еще пауза длилась дольше первой. Что то в молчании источало возмущение. Наконец, голос сказал:

– Кто спрашивает это у меня? Моя Семья, – слово было произнесено как имя, – всегда впускалась лордами Орикана!

Я отошла на шаг, хмурясь. Что то в голосе было неправильным, и я не могла понять. Казалось, он пытался пролезть в мою голову. Слова могли содержать магию? Соблазнять магией?

– Простите, – я говорила четко, хоть голос дрожал, несмотря на мои старания. – Хозяина нет дома. Я не хотела оскорбить, но мне нельзя никому открывать.

В этот раз молчание показалось задумчивым. А потом голос заговорил снова:

– А ты – новая юная невеста лорда Димариса?

Я испуганно вдохнула. Но с чего удивляться? Я была только в Орикане, но лорд Димарис точно жил и имел связи за пределами этого дома. Весть о его браке должна была разнестись.

Я вдруг ощутила себя… маленькой. Очень маленькой. И в клетке. Недавно границы этого странного нового мира казались не такими тесными. Мне даже нравилась свобода здесь, которую я не могла получить под крышей отца.

Но правда оставалась. Я была пленницей. Меня держал тут против моей воли «жених».

Я смотрела на дверь, которая была украшена золотой лепниной в форме лилий и цветов. Мысли кипели, но я не могла придумать, что сказать.

– Твое молчание – уже ответ, – отметил голос за дверью. – Я слышала о тебе. Я думала, что тебе тут может быть одиноко, так что пришла выразить уважение и пожелать тебе добра. Открой дверь и впусти меня! Мы можем посидеть и узнать друг друга.

Я не отвечала. Ладонь сама потянулась к большому засову.

Стоп! Нет, я не хотела этого делать. Голос был властным, но за дверью могло быть что угодно! Я не была дурой. Я отошла и убрала ладони за спину, сцепила их.

– Может, у тебя есть вопросы о твоем муже, – даже сквозь дверь голос был густым, как красное вино. – Я знала дорогого Димариса уже долгое время. Я могу такое рассказать! Прошу, милая, позволь утолить твое любопытство.

Мне снова захотелось открыть дверь. Я сжала ладони сильнее, не давая себе поддаться импульсу. Рот открылся, но слова на губах показались вдруг опасными, словно они могли погубить меня. Словно я отдам то, что не смогу забрать.

– Ты не первая, – продолжил голос. – Боги, сколько невест я посетила за это время!

– Что? – вопрос сорвался шепотом, его нельзя было услышать. Но я зажала рукой рот, мои глаза расширились.

– О, да. Димарис любит смертные игрушки. Милое лицо, соблазнительное тело… у него их много, поверь! – голос уже не старался звучать приятно, а стал острым, как нож. – Три поцелуя он дает, и они пытаются сопротивляться, но он всякий раз ломает их защиту. Когда они умоляют его о четвертом поцелуе, то… ах! Все знают, что тогда.

Я попыталась облизнуть пересохшие губы, но язык стал тяжелым.