– Спокойной ночи, милорд, – сказала я, голос был тихим, но четким в болезненной тишине.

Сначала он не ответил. Хоть я не подняла головы, я ощутила, как он сдвинулся, одежда шуршала, словно он сделал шаг ко мне. Но он остановился.

В следующий миг он отступил в тени подальше от огня. Я ждала, что он скажет привычное «Спокойной ночи, миледи». Вся моя душа кричала, хотела, чтобы он дал мне этим намек, что я не разрушила робкие мосты, которые мы строили между нами.

Но он молчал, повернулся к двери. Я ничего не слышала, даже вдоха, только шорох одеяния, тянущегося за ним. Он произнес слово, дверь открылась. Я любовалась его силуэтом в тусклом свете из окон с витражами в коридоре.

– У меня есть признание, – сказал он.

Я удивленно моргнула. Я не это от него ожидала. Грудь сдавило, сердце с болью сжалось в груди от страха… Я не знала, чего боялась.

– Признание? – тихо повторила я.

Он повернулся. Я видела четко большие рога над пятном, где было его лицо.

– О твоей сестре.

Комната закружилась. Я сжала спинку кресла. Мой рот открылся, я хотела говорить, потребовать его продолжать. Но горло сдавило, и я даже дышать не могла.

– Мой слуга вернулся ко мне после… событий, которые произошли в Орикане сегодня. Кое что произошло. Он не смог сказать, что, но девушка – Бриэль – сбросила его со следа. Она ушла глубже в Ванфриэль, он не знает те тропы. Он не смог пойти за ней.

«Бриэль».

Мой разум заполнила буря с такой силой и болью, что я не смогла стоять на ногах. Мои колени подкосились, и хоть я пыталась опуститься в кресло, я промазала и рухнула на пол. Тьма подступила перед глазами, закрывая свет лунного огня.

Вдруг он оказался на коленях передо мной. Его длинные пальцы сжали мои плечи.

– Валера! – его голос был хриплым от тревоги. – Валера, ты меня слышишь?

Я покачала головой. Я не знала, потеряла ли сознание, но приходила в себя. Я оттолкнула его руки, дрожа от его прикосновения, подняла голову, глядя туда, где было его лицо.

– Ты обещал мне, – прошептала я.

Я не могла больше видеть или чувствовать. Я слышала только его шумное дыхание.

– Я обещал, что сделаю все, что в моих силах…

– Ты обещал, что убережешь ее!

– Клянусь, Валера, я сделаю все, чтобы выполнить это обещание. Но она стала хитрой, и мой слуга много раз докладывал, что она…

– Она ребенок! – в этот раз слова вырвались визгом, бьющим по ушам. Я хотела навредить ему. Хотела ударить, превратить короткие ногти в когти и порвать его лицо. – Она просто ребенок! Как она может…? Как она…? – я даже не могла закончить мысль. Жестокость сотрясала меня, пугая.

И в моей голове голосок шептал:

«Это ощущает отец? Эта боль сотрясает его душу? Это было во мне все время?».

Я уткнулась лицом в ладони, мотая головой, словно могла прогнать эти мысли. А потом что то холодное стало узлом в моей груди. Я опустила руки и посмотрела на него, на тень, на ничто, зовущееся моим женихом.

– Ты поцеловал бы меня, зная это, – мой голос звучал уродливо для моих ушей. Хорошо. Я говорила ядовито. – Ты бы… поцеловал меня, взял меня. Раздел и разбил бы. Зная, что ты нарушил обещание.

– Нет, Валера! – он звучал отчаянно. Звучал слабо. – Я бы никогда тебя не использовал! Ты мне не веришь?

В тот миг я ненавидела его.

– Тогда почему ты не сказал мне? – прорычала я. – Сразу перед… перед… Ты должен был мне сказать!

– Знаю, – тени двигались, воздух стал тяжелее. Он все еще стоял на коленях передо мной, он будто склонил голову. – Прошу, Валера.