Я уже домечтался до мраморного бюста основателю университета, установленному перед главным корпусом или, хотя бы до медной мемориальной доски на фасаде, как понял, что на поляне опять появились непрошенные гости. И даже заранее знал, кто они. Или все — таки — что они?

Мне бы закрыть глаза, да прикинуться спящим, может и пронесло бы. Но любопытство пересилило здравый смысл и я уставился на обоз.

Все было как в прошлый раз — призрачные кони тянули призрачные фургоны, а переливающиеся в свете луны слуги разжигали холодные костры. Были и новые действующие лица— среди охранников в старинных чешуйчатых доспехах появились фигуры в кирасах, коих я насчитал ровно шесть…

Хозяин обоза опять за что — то распекал своих слуг. Закончив, обвел взглядом поляну и, неожиданно остановил свой взор на мне…

Теперь он уже не казался призраком. Совершенно живой, из плоти и крови. Взгляд глубокий и пронизывающий, перед которым всё мое умение, полученное в годы учения и службы, казались не более чем потугами маленького пажа, попытавшегося сразиться на дуэли с опытным бретером.

Я смотрел в глаза человека, забыв, что он умер задолго до моего рождения. Смотрел так, как смотрят с огромной высоты на разверзнутую под ногами бездну. Стоя на краю обрыва испытываешь одновременно и страх и, дикий восторг. Хочется взять и, прыгнуть…

Вглядываясь в чужие глаза, я понял, что мне ничего не нужно. Мне не нужна ни слава, ни деньги. Мне не нужен ни дом, ни любимая женщина. Все, что мне на самом — то деле нужно — это стать одним из стражников каравана. Стать одним из них — что может быть прекраснее? Они шли всю свою жизнь, идут и теперь, после смерти! Это лучшие воины в мире и великая честь стать одним из них. Я должен встать с ними в один строй! Нужно убить всех, кто попробует помешать. Но нужен меч…Где он?

Когда ладонь сжала рукоять меча, меня словно бы облили холодной водой. Я увидел не лучшее в мире воинство и, даже не призраков. Мертвецы, способные носить доспехи, передвигаться и говорить. Даже те шестеро, которых я собственноручно закапывал, не выглядели трупами — им бы уже положено разбухать и течь, а они, как живые…

Невольно я начал вытягивать меч из ножен, делая шаг вперед. Взмахнув клинком крест — накрест, сделал второй шаг. Купец, только что смотревший на меня пренебрежительно, как смотрит господин на никчемного раба — самую дешевую вещь — переменился в лице и, очень медленно попятился назад, а ратники, до сих пор словно бы и не видевшие меня, принялись плавно подтягиваться к хозяину, закрывая его мертвыми телами.

Мертвецов было много, они сжимали в руках не призрачное, а самое настоящее оружие, но страшно мне не было. Мой меч — это не кусок стали, вышедший из под молота кузнеца, отполированный до зеркального блеска и заточенный до остроты бритвы, а что — то еще. Что — то такое в клинке, что заставляло меня понимать, что сейчас я сильнее всех воинов, которым давно положено истлеть в могилах.

Мои спутники спали, не замечая происходящего, зато рядом со мной оказались другие союзники — Гневко, которому было все равно, с кем подраться — хоть с живым врагом, хоть с мертвым, а чуть подальше замер кот, прижавший уши и глухо, словно утробно рычащий.