Он был быстр. И силен. И еще смертоносен. Но… он никогда не жил в пустыне.

— И что ты сделал? — спросила я завороженная.

— Оторвал ему голову, — Нкрума широко зевнул, продемонстрировав отменные зубы. — Времени у нас было немного. Следовало начинать эвакуацию.

…когда пришельцев в экзокостюмах стало слишком много, Арагами-тари подумала, что воспитывали их плохо. Никто не удосужился вытереть ноги, а некоторые еще и ели, кроша на ковер. Тот был несказанно рад. И стало быть, дня через три придется стричь.

Если не раньше.

Ворс поднялся, налился цветом, а по углам проступили тонкие иглы спороносных колосков.

— И что мы тут делаем? — Бия держалась рядом.

— Сидим, — спокойно ответила Арагами. И осиротевшие девицы из рода Гарахо кивнули.

— Может…

Язык Бии скользнул по клыкам.

А взгляд зацепился за инсектоида, который, устроившись на низком подоконнике, сосредоточенно поглощал закуски. Он выстреливал ловчим шипом, протыкая канапе насквозь, потом приоткрывал клюв. И фасеточные глаза туманились, а усы трепетали.

— Не стоит. Рано еще, дорогая, — Арагами-тари погладила невестку по руке.

— Но…

…буря рыдала, просилась на порог, и голос ее доносился сквозь заслоны и засовы.

— Мы хрупкие милые женщины… мы никому не можем желать зла.

— А мы и не будем, — девица Гарахо с волосами, выкрашенными в яркий голубой цвет, тряхнула гривой, и колокольчики, спрятанные в ней, зазвенели, заставив инсектоида отвлечься. Он скользнул взглядом по комнате, но, не обнаружив потенциальной угрозы — нельзя же думать, что таковой является с полдюжины женских особей — вернулся к еде. — Мы их так убьем…

И сестры кивнули.

Левая была песочной масти, а правая — редкого темного окраса. И на щеках ее проступали бледно-лиловые завитки узоров.

…а говорили, что песчаники-ану выродились.

— Дорогая… не смотрите так, девочка расстроена! Вы убили ее бабушку! — возмущения в голосе было ровно столько, чтобы чужак удовлетворился. — Скажи, долго ли продлиться буря?

Песчаница прикрыла глаза.

Прислушалась…

…и где старая грымза этакое сокровище откопала? И почему не показывала? Надеялась при себе оставить? Нехорошо…

Совет не одобрит.

— Еще шесть часов, — голос у нее оказался низкий и текучий, как старые пески. — Она говорит, что сверху чужаков не осталось…

Песчаница произнесла эта на полузабытом наречии боху, будто и не сомневалась, что Арагами-тари поймет. И добавила:

— Она говорит, что твой сын успел укрыться. И та, которая тоже слышит… — она слегка нахмурилась и приложила палец к губам. Те шевельнулись, будто песчаница и вправду разговаривала с пустыней.

Хотя… как знать.

Может, и разговаривала.

— Все будет хорошо, — сказала она уверенно и, остановившись взглядом на высокой фигуре у окна, добавила: — Не для них.

Глава 19

…спустя четверть часа их разделили.

Мужчин увели вниз. И Арагами-тари стиснула кулаки. Она отчаянно надеялась, что муж и сыновья поведут себя разумно.

Женщинам досталась большая гостиная.

— А теперь, милые дамы, — айварх устроился в центре комнаты, мебель же всю оттащили к стенам. — Мы поступим следующим образом. Я говорю. Вы слушаете. Я приказываю. Вы делаете… поверьте, мне совершенно не хочется наживать кровников…

…здесь он несколько опоздал.