Шорох.

…старая гадюка покинула гнездо. Она была матерой и толстой, и слой бурого жира позволял ей скользить по песку.

Хруст.

Ветка под ногой?

Нкрума застыл. Он видел чужака близко, и тепло, исходившее от него, будоражило сонную еще пустыню. Вот замерла гадюка, втиснувшись в расщелину между камней. И лишь уродливая ромбовидная голова ее, покрытая мелкими наростами, осталась снаружи. Мелькал раздвоенный язык. И змея боролась между желанием подобраться поближе к существу, слишком теплому, чтобы оставить его без внимания, и слишком крупному, чтобы быть хорошей добычей.

…молодая уползла бы, но эта, нарастившая не только жир, но и мозг, знала, что на свежую мертвечину отыщутся желающие.

Будет драка.

И суета.

И в суете этой она спокойно отыщет кого-то себе по силам.

Нкрума позволил ей проползти. Гадюка двигалась медленно и беззвучно, оставляя на песке полустертые следы.

— …первый, все чисто…

От этого отчетливо пахло дымом. И пара молодых скорпионов затаились под крышей. Самка обвила хвостом кладку яиц, выставив тонкие клешни, а самец стрекотал, предупреждая: не нарушай границу…

…пришелец не слышал.

Он слушал музыку, и эхо ее доносилось сквозь стены.

— …пятый на позиции… чисто… надолго? Да какого… чтоб линялому рапану этому…

Он говорил, не прекращая жевать, и интенсивно размахивал конечностями, а потому не сразу и почувствовал укус.

Скорпионы не агрессивны.

Но заботятся о немногочисленном потомстве своем.

— Погоди… какая-то хрень… ползет… — гость остановился и попытался стряхнуть скорпиона. Но конечности того, снабженные сотней крохотных игл крепко цеплялись за поверхность брони. Хвост взметнулся еще раз, чтобы распрямиться. Он нашел уязвимое место, где смыкались две тевларовые пластины, и с легкостью пробил связующую ткань. — Да что…

Яд вошел в гемолимфу чужака, но подействовал не сразу.

Тому удалось скинуть скорпиона. И наступить. Хрустнул панцирь под подошвой, и громко застрекотала обиженная невеста…

…кладку она сожрет. А уже на закате нового дня исполнит брачный танец с другим, более везучим охотником. Впрочем, вряд ли это знание как-либо помогло бы чужаку. Его рука дернулась.

И нога.

Из горла донесся протяжный хрип. Некоторое время он стоял, поддерживаемый мышцами экзоброни, но в конце концов рухнул, забился в конвульсиях.

Нкрума отступил.

…хорошо, что скорпиона удалось раздавить. Вряд ли пираты станут искать иную причину смерти… жаль только их слишком много, чтобы выдать каждому по твари.

Но уходить следовало.

Нкрума задержался на внешней границе, подложив под сторожевые столбы пару маячков-замедлителей. Пригодятся.

Еще он надеялся, что камеры молчали.

А женщина спала.

Меня разбудило то нехорошее чувство переполненности, которое весьма часто обрывает крепкий еще сон. Я поерзала, пытаясь выбрать позу поудобней, но…

Удобной не было.

А мочевой пузырь настоятельно намекнул: еще немного и он попросту лопнет. Это будет нехорошо. В следующее мгновенье тело осознало, что, во-первых, лопнет или нет — этого толком никто не знает, во-вторых, оно отлежало руку, а в-третьих, мягкая грелка исчезла.

Не грелка — Нкрума.

Я открыла глаза.

Темно.

И страшно… и страх этот моментально развеял остатки сна. Впрочем, стоило мне пошевелиться, как под потолком нашей хижины вспыхнула круглая крупная колба, наполненная чем-то мелким и явно живым.

Я икнула.

И зажала рот руками.

Как быть?

Позвать на помощь? А если не услышит и… и если он далеко? А кто-то другой близко? И этот кто-то вряд ли будет рад встрече.