|
Я сказал Аннабел, что в старом сердце больше свободного места, чем в молодом, чтобы вместить целый букет чувств. – Когда же, Холлис, мы с ней познакомимся? – Она, милорд, согласилась сегодня днем выпить чаю с вами и миледи. Собственно говоря, я и пришел, чтобы уведомить вас об этой приятной новости. Правда, информация Олли показалась мне чуть важнее моей, поэтому я позволил ему сообщить ее первым. – Э… очень благородно с вашей стороны. Попросите кухарку испечь лимонные кексы. – Уже, милорд. Аннабел будет здесь ровно в четыре часа. Я сам привезу ее из этой прелестной и довольно необычной деревушки Абингтон, где она живет вот уже четыре месяца. – Абингтон – действительно очаровательная деревня, – согласилась Алекс. – А что, у мисс Трелони там родственники? – Миссис Трелони, миледи. Аннабел уже много лет как вдовствует. Родных у нее нет, но муж оставил ей значительное наследство, так что она не бедствует. Я постараюсь, чтобы она ни в чем не знала нужды. – Почему же она поселилась именно в Абингтоне? – спросил Дуглас. – Да, там хорошо, но довольно одиноко. Настоящая глушь. – Я сам очень люблю Абингтон, милорд, и проводил там много времени, просматривая книги церковных записей. Самые первые, представьте себе, относятся к тринадцатому веку. Как оказалось, Аннабел тоже любит тамошнюю церковь, и именно там я ее встретил, когда шел к дому священника. Дуглас кивнул, вспомнив кипу старинных церковных книг, купленных им в Ноддингтонском аббатстве и подаренных Холлису. Едва за дворецким закрылась дверь, Дуглас поднялся. – Я должен поговорить с матерью, – со вздохом объявил он. – Боюсь, что, если она будет присутствовать на встрече с миссис Трелони, мечтам Холлиса придет безвременный конец. – Мало того, я уверена, что бедняжка выбежит из дома с плачем и криками. Твоя матушка наделена таким несокрушимым здоровьем! При одной мысли об этом просто страшно становится. Дуглас рассмеялся, сделал вид, что уходит, но тут же развернулся, подхватил жену на руки и закружил. Александра смеялась, глядя на него сверху вниз, он уже уткнулся носом в ее грудь, когда дверь распахнулась и знакомый голос прогремел: – Совсем забыли о приличиях! Позор! Бесстыдство! Почему ты до сих пор не научил эту особу вести себя как следует? Ты женат на ней столько лет, что я счет потеряла, и все же она виснет у тебя на шее и подбивает на всяческие безобразия! – Здравствуйте, матушка. – Мэм. – Я решила пообедать здесь. А вы оба сядьте, поскольку мне нужно обсудить с вами крайне серьезный вопрос. Дуглас, по прежнему не отпуская жену, сказал с высоты своего впечатляющего роста: – Простите, матушка, но у нас с Алекс много важных дел. Мы навестим вас за ужином. – Heт! Подождите! Моя горничная, эта неряшливая тварь, не… Остального они, слава Богу, не услышали. Две служанки, видевшие, как граф и графиня вылетели из столовой, смеясь, как дети, под скрипучие тирады вдовы, непременно зааплодировали бы, но мигом притихли под строгим взглядом Холлиса. – Мерзкая старая ведьма, – прошептала, прикрываясь ладошкой, Тильда, нижняя горничная, своей подружке Элли. – Моя мама сказала, что она будет жить вечно, подогреваясь собственной злобой. И еще добавила, что не удивится, если окажется, что старуха держит в своей спальне фляжку с ромом. – Спрошу ее бедняжку горничную, – пообещала Элли. – Ром? Интересно! И девушки засмеялись. А Дуглас и Александра рука об руку выбежали в холодный солнечный полдень и направились к беседке, выстроенной дедом Дугласа на маленьком возвышении над искусственным прудом. |
