|
Корри фыркнула. – Знаешь, это фырканье, каким бы отчетливым и выразительным оно ни было, абсолютно не вяжется с твоим платьем, в котором твоя талия кажется не толще дверной ручки. Что же касается лифа… опять твой чертов вырез оказался слишком велик. Ты должна выглядеть скромной молодой леди, проводящей в Лондоне первый сезон, а не опытной особой, почти потерявшей надежду выйти замуж, которой требуется любым способом выставить напоказ свой товар, чтобы завлекать простаков. Ага, только взгляни на себя: так и подмывает швырнуть графин с водой мне в голову? Ты не так поняла мои доброжелательные советы, Корри. Я всего лишь хотел сказать, что ты не должна так щедро демонстрировать свои прелести, хотя бы пока. Именно это сделает тебя более желанной. Он ясно дал понять, что имел в виду. Джеймс выжидал, стараясь справиться с мириадами обуревавших его мыслей. Но тут Корри, глядя в пространство, тихо сказала: – Помню, как мои руки сводило судорогой от холодной воды, которой я обмывала тебя, чтобы сбить жар. И каждый раз они опускались все ниже и ниже. И тут она перевела на него взгляд и лукаво улыбнулась. Настоящей ведьмовской улыбкой. – Ах, Джеймс, не колеблясь, могу сказать, что твои товары вовсе не требуется выставлять напоказ. Не то что мои. Я, скромная серенькая птичка, должна каким то образом приманивать мужчин. Джеймс снова покраснел. Проклятие, и она это заметила! – Ради Бога, Корри, поддерни платье. Хотя бы на дюйм! – Хорошо, – покорно кивнула она. Джеймс потерял дар речи. – Закрой рот, Джеймс, сейчас ты точная копия Уилли Маркера, после того как я сказала ему, что ни одна девушка не выйдет замуж за такого безмозглого осла. – Сомневаюсь, что Уилли Маркер когда нибудь подумывал о женитьбе, – возразил он. – Именно это он и проорал мне, – вздохнула она. – А потом попытался снова поцеловать. Ну не странно ли? После того, как я его поколотила! – Полагаю, некоторые мужчины возбуждаются, когда девушка бьет их по голове. У нее руки чесались коснуться его, но, естественно, предлога не было. Он уже не беспомощен. И поэтому она проговорила: – Довольно о моем платье. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь в это прекрасное утро? – Мои подушки сбились. Поправь, пожалуйста. Голова очень болит. Она наклонилась над ним, взбила подушки и, выпрямившись, пробормотала: – Может, обтереть тебе лоб розовой водой? – Да, неплохо бы. Напевая одну из его любимых озорных песенок, она смочила платочек водой из графина и положила ему на лоб. Сейчас ей было не до издевательских ухмылок: лицо выражало полную сосредоточенность. – Жаль, что у меня нет розовой воды, Джеймс. Как по твоему, вода из графина поможет? – Еще бы! Мне уже легче. Она продолжала обтирать его лоб медленными легкими движениями, на которые он откликался всем своим существом. – Утром случилось нечто странное, Джеймс. Мы с горничной направлялись к тебе, когда я заметила миссис Каттер и леди Брисбетт. Я познакомилась с ними на прошлой неделе, и обе были исключительно любезны со мной. Но сегодня прошли мимо, задрав носы и глядя сквозь меня, словно я вообще не существую. Ну не поразительно ли? – сообщила Корри и, помедлив, добавила: – Впрочем, может, они обе близоруки, но я улыбнулась и поздоровалась с ними. Что это означает? Не так странно, как парень, желающий поцеловать огревшую его девушку, но все же непонятно. От дверей донесся сдавленный возглас. Это оказался не Петри и даже не его мать с завтраком. На пороге стояла мисс Джульетта Лоример. |
