– Доброй ночи, Джейн.

– Доброй ночи, Оуэн.

Потом он пошел, я тоже пошла и подумала: Оуэн, его зовут Оуэн.

* * *

Накануне Рождества Роан пригласил Алисию поужинать. Он отвел ее в симпатичный ресторан французской кухни, прямо под моим домом. Я проследила за ними от самой клиники, я видела, как они вошли. Я, как папарацци, быстренько нащелкала кадры: щелк, щелк, щелк.

Алисия была красавицей. Намного красивее, чем жена Роана. И чем дольше продолжался ее роман с Роаном, тем красивее она становилась, словно он накачивал ее каким-то волшебным эликсиром. Ее рыжие волосы были распущены длинными волнами, губы накрашены красной помадой. На ней было черное пальто, красные ботинки «челси», розовый шарф, красная губная помада и черные колготки. Она все время улыбалась. Роан держался более осмотрительно, как всегда, придержал для нее дверь, а когда входил сам, быстро оглянулся через плечо.

Я видела, как их провели к столику в дальней части ресторана. С того места, где я стояла, я не могла их видеть, поэтому сунула телефон обратно в карман и пошла домой.

Аарон был дома. Он купил елку, и это подняло мне настроение. Одним из хороших последствий смерти дедушки было то, что Аарон теперь спал в спальне, а не в гостиной, и мы могли поставить настоящую рождественскую елку, а не то жалкое тощее недоразумение, убогое подобие елки, какое мы ставили годами, причем ставили на стол. От елки так хорошо пахло. Я уткнулась лицом в ее ветки и вдохнула аромат хвои.

Аарон передал мне коробку с украшениями, которая хранилась в шкафу в коридоре.

– Давай, – сказал он. – Девчоночья работа.

Он подмигнул, и я толкнула его. Аарон не совсем феминист, но и не шовинист. Ему нравится идея о том, что миром правят женщины. Ему нравятся женщины.

Я нарядила елку, то и дело выглядывая из окна на площадь внизу, где находился шикарный маленький ресторанчик, и пока я смотрела на него, я поймала себя на том, что задаюсь вопросом, что, собственно, я делаю, следя за Роаном и фотографируя почти каждый его шаг. Интересно, к чему все это приведет? Я подумала, может, я на него зла? Но это не так. Я чувствовала себя совершенно нормально.

Аарон поставил ужин на стол.

– Приятно видеть тебя дома. Хотя бы в кои-то веки.

Он сказал это с улыбкой, потому что вовсе не наезжал на меня. Он сказал это без упрека, от всей души.

– Знаешь, – произнес он, накладывая на свою тарелку желтый рис и глядя через мое плечо на сверкающую огнями елочку, – это как-то странно. Первое Рождество без отца. Если ты хочешь поговорить об этом…

Я лишь улыбнулась и покачала головой.

– Со мной все в порядке. В самом деле.

– Я действительно беспокоюсь о тебе, Саф. Мы все беспокоимся.

Я вопросительно посмотрела на него.

– Мы. Семья. Я. Ли. Тана. Девочки.

– Не такая уж и большая семья, – сказала я.

– Не говори так, – улыбнулся он. – Дело в качестве, а не в количестве, так ведь?

Я тоже улыбнулась.

– Ага, – сказала я.

– Просто держи нас в курсе, Саф, хорошо? Что бы ни беспокоило тебя. Кто бы тебя ни беспокоил. Мы все здесь заботимся о тебе. Поняла?

Я посмотрела на него.

– А как насчет тебя? – сказала я. – Кто здесь позаботится о тебе?

Похоже, он смутился.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе почти тридцать, – сказала я. – Ты работаешь на двух работах. У тебя с двадцати четырех лет не было девушки. Кто о тебе позаботится?

Аарон отложил нож и вилку и очень строго посмотрел на меня.