Лилька приподнялась:

— Знаешь?

— А ты думала, я жил в Питере монахом?

"Как пошло! — теперь ему захотелось перевернуться на живот, чтобы уйти от Лилькиного взгляда, но Саша его выдержал. — Да плевать! Теперь она хотя бы не будет считать меня половой тряпкой, о которую они на пару вытерли ноги".

Вытащив платок, Лилька принялась судорожно тереть лицо, но желтые разводья все равно оставались. Саша наблюдал за ней, не пытаясь помочь. Наконец, она опустила руку и скомкала платок.

— Ты правду сказал? Или это, чтобы отомстить мне?

— А что изменила бы эта месть? Теперь просто не зачем скрывать. Раз уж мы достигли такой степени откровенности…

— Значит… — она схватилась за горло и откашлялась. — Значит, я уже давно для тебя… никто?

— Этого я не говорил.

— А что же тогда?

— Отстань! — резко выкрикнул Саша и вскочил. — Какого черта теперь выяснять, кто и что для кого значил?! Все уже в прошедшем времени. Пусть там и остается. Я не собираюсь разрушать твою великую любовь! Давай, садись. Подожди… Дай, я вытру тебя.

Отобрав платок, Саша по-свойски послюнил кончик и потер ее гладкую, почти детскую кожу. "Маленькая моя, — в горле возник неприятный комок. — Как же я не уберег тебя?" Ее опущенные ресницы подрагивали, и Саша вдруг физически почувствовал, как ей больно взглянуть на него.

У него замерла рука.

— Лилька…

— А? — она упорно смотрела вниз, а ему хотелось увидеть ее глаза. Раньше ему казалось, что они не умеют обманывать. Ошибался он или редко всматривался по-настоящему?

— Вот так уходит первая любовь, — он усмехнулся, и пальцем погладил ее натертую щеку. — Ничего. Все через это проходят.

— Я думала, мы — не как все…

— А оказалось…

— Нет! Мы все равно не как все.

Саша опасался ее слез, но Лилька не заплакала. Но и ни разу не посмотрела на него.

— Может, ты зря думаешь, что он не ждет тебя, — предположил Саша, не особенно веря в это, но надеясь взбодрить Лильку.

— Не зря. Ты же знаешь.

— Ничего я не знаю! Как выяснилось, я вообще не разбираюсь в чужих чувствах.

— А в своих? — ее взгляд скользнул по его лицу и вернулся к земле.

Это почему-то насмешило его:

— А в своих еще меньше! Ладно, поехали.

Поймав его руку, Лилька требовательно спросила, по-прежнему глядя в сторону:

— Зачем это ты так рвешься туда? Не из-за Игоря ведь… Там этот орган… Он тебе нужен?

— Он же сломан, — удивился Саша. — Я же его и сломал. Забыла?

— Ты был маленьким. Может, ты только чуть-чуть повредил его?

— К чему ты клонишь?

— Ты говорил… И те, что приходили к моему деду, тоже говорили, что этот орган дает ту жизнь, о какой ты мечтаешь. Это ведь правда?

Свернутая в трубку нотная тетрадь, равнодушная ночная тишина чужого дома, забывающий ласку мальчик… Саша помнил это так хорошо, будто все только-только случилось. Но разве он когда-то мечтал о такой жизни? Нет, здесь дело не в том, чего хочешь ты…

Лилька, наконец, отважилась поднять глаза:

— Скажи честно, чего ты хотел бы от органа сейчас?

Он рассмеялся:

— Научиться играть на нем. Но я не собираюсь становиться органистом. Я люблю рояль, ты же знаешь. Так что… Я даже в пещеру лезть не собираюсь.