— А что же с ней? — свой голос показался ему чужим. Саше все время хотелось прочистить уши, потому что все голоса доносились, как через подушку. — У нее что-нибудь сломано?

— Сейчас обследуем, — вяло отозвался травматолог.

Это полное отсутствие энтузиазма заставило Сашу собраться, и он заговорил требовательно, хотя не был уверен, что имеет на это право. Кто вылетел на встречную полосу: он или тот на "Волге"?

— А у вас тут есть необходимая аппаратура?

Врач огрызнулся:

— Какая есть, той и обследуем. Пройдите к медсестре в приемный покой, она запишет данные больной.

"Лилька — больная", — соединил он и услышал в этих словах фальшь. На его памяти Лилька болела всего один раз, и то отравилась арбузом, которым ее угостил какой-то кавказец. Тогда ей было лет четырнадцать, а торговец с ходу начал сватать ее за своего сына. "Этому сыну уже двадцать шесть лет, представляешь? — возмущалась Лилька, уплетая арбуз, от которого Саша отказался из ревности. — Такого старика мне подсовывал!" Она ничего не знала тогда о себе будущей…

— Я должен его привезти.

Саша едва не сказал этого медсестре, но успел услышать первые, уже вырвавшиеся слова. Не ее к нему, так наоборот. Чтобы Лильке захотелось вернуться… сюда, она должна услышать тот голос, который хочет услышать. Тогда она не сможет уйти.

— Куда это вы? — сестра с подозрением проследила, как Саша направился к выходу, поглаживая прижатый локтем шлем.

— Я… Мне нужно уехать… А что я должен здесь остаться?

— Да ты же едва на ногах держишься, — неожиданно расчувствовалась она. — Давай-ка, я тебе укольчик поставлю, пока врачей не видать. И лоб вон весь ободрал…

— Давайте, — он действительно не чувствовал в себе сил добраться до Игоря. Наверное, он все же доехал бы на одной только злости, но лучше было подстраховаться.

Укол не особенно помог. По крайней мере, Саша не ощутил его действия мгновенно, как рассчитывал. "Это же не наркотик, — попытался он взбодрить себя. — Сейчас растечется…"

Мотоцикл тоже показался ему слегка оглушенным, не способным выжать из себя максимальную скорость. Или это у него самого ни на что не хватало сил? Только сжимать зубы: "Я доеду. Доеду".

Было трудно ориентироваться, ведь автомобильная дорога шла не вдоль железнодорожного полотна, а Саша и станцию-то уже еле помнил. Но знал, что горы должны приблизиться вплотную. Игорь говорил, что весной они становятся разноцветными, как свадебные гирлянды. Почему бы ему не принести одну такую Лильке?

Он зарычал, перекрывая голос мотора, и попытался прибавить скорости. Ветер уже не казался горячим, и Саша подумал, что приходит в себя. "Мне не нужно лишних сил, — вспомнил он об уколе. — Свои бы вернуть".

Наконец он свернул в сторону от леса, ограничивавшего пространство, и увидел, как вздымается к небу земля, поросшая луговыми травами и редкими деревьями. А над округлой линией горизонта серыми пирамидами громоздились скалы, от подножия которых вниз срывалась та самая речка, на берегу которой он встретился с Лилькой по возвращении из…

На ходу переведя дух, Саша погнал мотоцикл по выцветшим камням вверх вдоль реки. Ярко-розовые фитильки Иван-чая цеплялись за ноги, уговаривая остановиться, набрать Лильке букет, чтобы, очнувшись, она увидела цветы и поняла, что жива. Пусть даже думает, что они от Игоря…

"Что я корчу из себя святого мученика?! — мотоцикл так и взревел, проникнувшись его яростью. — Как будто мне действительно хочется, чтоб она так думала! Черта с два! То, что мне противно с ним соперничать — это одно.