— Не со зла, — она заставила себя произнести это. — Значит, ты всерьез считаешь, что Ян… бросил нас?

— Я это знаю.

Вторая рука сползла с его плеча и осиротело повисла.

— Он… что-то сказал тебе перед тем, как… Вы поговорили?

— Нет, — Саша так внимательно смотрел на клавиши, словно читал по ним.

— Откуда же ты знаешь?

Он поднял голову и обернулся:

— Это покажется тебе фантастикой. И даже не научной…

Ей показалось, что она догадалась:

— Ты занимался спиритизмом?

— Че-ем?! — он расхохотался. — Ну, ты сказала!

Оправдываясь, Наташа напомнила:

— Лилька ведь как-то устраивала сеанс. Хотя это, кажется, без тебя.

Саша перестал улыбаться:

— Без меня.

"Что я не сказала бы о прошлом, теперь все будет напоминать о ней", — Наташу охватило отчаяние. Но Саша уже продолжил:

— Я говорил с ним. Только не через блюдце. Наяву. Или как наяву…

Пока он рассказывал об органе и Георге Бёме, Наташа со страхом думала, какой же сильной должна быть боль, чтобы организм, защищаясь, породил такую фантазию. Ведь она видела, что сын верит во все, что говорит. И готова была сама принять это, лишь бы ему стало легче.

И вдруг Саша сказал:

— Только Лилька знает об этом.

Наташа вздрогнула. Уже сложившаяся конструкция разом осыпалась. Лилька не входила в число людей, живущих в мире грез. И даже ее многолетняя, как выяснилось, влюбленность в Игоря, была все-таки вполне земным чувством.

У Наташи против воли вырвалось:

— И она тебе верила?

Это прозвучало жалобно. И Саша не мог не догадаться, как мать надеется услышать обратное. Но его голос прозвучал так уверенно, что она сразу сдалась:

— Лилька верила. Она ведь сама видела, как я… как меня унесло. Вы же сами нигде не могли меня отыскать. Неужели ты забыла?

— Как я могу забыть?!

Она не выпустила то, что просилось наружу: "Как я могу забыть тот ужас, который вопил во мне, а пасть у него была черной, бездонной? И мне самой хотелось вопить в голос. Но это значило бы одно: я поверила, что тебя больше нет. Я душила в себе этот подлый крик, давила его, а он упорно рос и поднимался, как тесто, замешанное на кошмаре".

— Почему же тогда ты не веришь? Разве в мире мало такого, что человек не может объяснить? — Саша склонил голову на бок и смотрел на нее выжидающе.

— Я… — она беспомощно замолчала.

И тут ясно увидела по его не лгущим глазам, что он и сам понимает всю невозможность для нее принять его слова за правду. Ведь они перечеркивали все, чем Наташа жила столько лет, за что держалась. У нее даже промелькнуло предательское: "Уж лучше б он сказал, что видел Яна мертвым!"

Это было так низко, что Наташу передернуло от этой самовольной мысли. Но если б реальностью оказалось именно это, а не та история, которую рассказал Саша, то ее собственная жизнь не распалась бы настолько внезапно, что она еще и не осознала этого до конца.

Сын вдруг вскочил и обнял ее, чего Наташа тоже никак не ожидала, уже смирившись с его сегодняшним неприятием всего, что напрямую не касалось Лильки.

— Зря я тебе рассказал, — прошептал Саша с раскаянием, и она еще больше поверила, что все услышанное, — правда.

То, что история звучала, как пересказ фантастического рассказа, Наташу как раз не смущало. В ее жизни вообще было мало такого, что обычно происходило с другими людьми и называлось реальностью. У нее было настолько счастливое, праздничное детство, что этим даже неудобно было делиться с другими, лишенными той неизбывной родительской любви, в которой, как в материнском чреве, Наташа плавала лет до шестнадцати.