Ему тотчас вспомнилось, зачем он здесь. До сих пор Саша уверял себя, что побег из этой жизни невозможен. А теперь, со страхом оглядывая клавиатурный стол, думал: "Вот оно — в двух шагах. Начни играть, и больше не будет ни боли, ни Лильки… Что, в общем-то, одно и то же. Так в чем же дело? Почему я еще здесь? На этот-то раз, что меня удерживает?"

Наверное, кто-то назвал бы малодушием ту тлеющую в его душе надежду на то, что Лилька внезапно очнется от своего многолетнего наваждения. Ведь она же сама говорила… Господи, зачем же она говорила, что это он, Саша, на самом деле ее жизнь?! Ему хотелось верить в это с такой силой, что остатков ее уже не хватало на то, чтобы заставить орган зазвучать во всю мощь.

Саша сел возле него, не думая о том, как легко простудиться на камнях. Ему не хотелось действовать сгоряча, потому что возвращаться сюда во второй раз он не собирался. Нужно было, как следует вслушаться в ту неразбериху, что звучала в нем, и понять главное: сумеет ли он жить здесь без Лильки? Там, куда Саша собирался уйти, ждала полная неизвестность. Но там должна была оказаться Лилька, ведь только такая жизнь была ему желанна…

Но все было не так просто. В таком единоличном выборе Саше виделось то же самое насилие по отношению к Лильке, от которого он уже отказался. Что-то похожее на любовный приворот, ведь все произошло бы помимо ее воли. Он изменил бы и Лилькину судьбу тоже, даже не узнав, чего теперь хочет она сама.

Обхватив согнутые колени, Саша уткнулся в них лицом, уже осознавая, что придется провести не один час в этой пещере, прежде чем он решится на что-либо. Ему уже не в первый раз пришло в голову, что если б у него был талант… Не такой, конечно, как у Себастьяна… И все же, был бы! То этот выбор стал бы не столь мучительным, ведь тогда ему было бы ради чего жить здесь и без Лильки.

Но пока Саша не мог с уверенностью назвать талантом то, что тревожно бродило в нем, лишь изредка выплескиваясь на нотные листы. Он никогда не считался вундеркиндом, и хотя собирался стать исполнителем (Лилька настаивала — дирижером!) и мечтал о сочинительстве, не был уверен в том, что это может сбыться в его жизни. Саша знал, что другим кажется достаточно самоуверенным человеком, на самом же деле все те годы, что занимался музыкой, он изводил себя сомнениями на счет того, имеет ли право хотя бы соприкасаться с тем божественным, что называлось этим словом. Пока он не дал себе ответа… Лилька безоговорочно верила в его великое будущее, но ее больше не было с ним…

Иногда ему чудилось, что орган издал какой-то звук: то ли вздох, то ли шепот. Саше приходилось оборачиваться, потому что он сознательно сел к нему спиной, однако все сразу стихало. И все же эта тишина больше не была настолько мертвой, как в ту минуту, когда Саша только вошел в пещеру.

"Он ждет, — подумалось ему. — Я нажал клавиши, и он вышел из спячки. Теперь дело за мной…"

Кажется, Саша сам задремал, привалившись боком к каменной стене. Или же впал в бессознательное состояние, похожее на сон без видений. Сквозь этот странный сон тянулось только одно — истончившееся в нить ожидание. Чего именно, этого Саша не мог понять, не проснувшись.

Глава 15

— Это тебя, видать, лукавый кружил… В трех соснах плутала, а выйти не могла.

Старик, похожий на маленького Деда Мороза, белоголовый и с бородой, не обидно посмеивался про себя, это выдавали морщинки у глаз. Тоже смешливых, блестевших совсем не по-стариковски.

Лилька слушала его и кивала, с наслаждением вытянувшись на лежаке в охотничьей сторожке, куда он ее притащил.