Нет, конечно, она понимала, почему в тот день Игорь протянул к ней руку… И что это ничего не значило, тоже понимала. Но все равно сделала то, что вынашивала в своих мечтах дольше всех мыслимых сроков. И произвела на свет нечто мертворожденное, к тому же едва не погубившее и тех, кто оказался рядом.

Прыгая с камня на камень, Лилька приближалась к дому, не уставая удивляться тому, откуда в ней взялась эта веселая энергия, позволяющая так скакать. Ведь всего пару часов назад она готовилась умереть…

— Суп с потрошками! — пропела она вполголоса и подавилась последним звуком.

Среди серых валунов, за кустом боярышника стоял Сашин мотоцикл. Она узнала бы его из десятка похожих по спортивному рулю, купленному на "черном" рынке, и по сколотому уголку зеркала. Оно разбилось, когда Сашка подвозил одну девочку из музыкального училища, и вместе с ней улетел в кювет. Оба только исцарапались, и поэтому Лилька позволила себе позлорадствовать:

— Нечего было с ней раскатывать. Это тебя Бог наказал.

— Дурочка, — ответил он, и под глазами у него забавно отяжелело от сдерживаемого смеха. — За помощь Бог не наказывает. Это я сам слишком разогнался.

— Ты совсем не боишься скорости? — спросила она, хотя уже знала ответ.

Сашка перестал улыбаться:

— Знаешь, я боюсь только одного…

В тот раз он не договорил, и Лилька так и не узнала: о ней он говорил или о музыке.

Она прижала руку к железному боку черного мотоцикла: он оказался холодным. "Зачем Сашка приехал снова? За мной?" — ей не очень-то верилось в это. И не думая подкрадываться, Лилька побежала к дому, заполнив небольшое расстояние скрежетом камней. И уже в нескольких шагах почувствовала, что там никого нет. Из открытой Лилькой двери, как холодом, потянуло пустотой. Она прислушалась к ней, но все же вошла внутрь, чтобы убедиться.

— Где же он?

У нее замерло сердце. Выскочив на воздух, Лилька лихорадочно поискала взглядом скалу: "Эта? Господи, которая?!" На днях она так и не поднялась до верху, испугавшись за Игоря, и теперь не знала наверняка. Все было так давно, совсем в другой жизни, которая звалась детством. Лилька помнила себя, помнила Сашку, но не то, что было вокруг. Ведь вокруг них двоих был целый мир.

— Саша! — закричала она так, что сама испугалась: а если на голос придет кто-то чужой?

Перестав дышать, Лилька вслушалась в то, как звук унесся в горы и там затих. Никто не откликнулся. "Если я полезу туда, то опять заблужусь", — она едва не заплакала от страха, уже взбираясь по камням. Сухие проволочные стебли трав колко цеплялись за руки, когда Лилька хваталась за уступы, и она заставляла себя думать о том, как потом будет гореть и чесаться кожа, чтобы мысли о самом страшном не лезли в голову. Но острая пульсация не подчинялась ей: "Он ушел. Он ушел".

Если это действительно случилось, его было уже не достать. И не только потому, что Лилька не умела играть… Она была уверена, что если б даже ее обучили музыкальной грамоте, орган все равно никого не пустил бы к Саше. А он на этот раз мог захотеть остаться там, куда ушел…

От усилий, которые приходилось прикладывать, чтобы добраться поскорее, у нее уже темнело в глазах, и то и дело срывались ноги, не попадая на камни. Когда она забралась на выбранную скалу, ей уже было больно дышать. Лилька выпрямилась, судорожно хватая воздух, и едва не закричала от отчаяния. Это было не то место. Никакой пещеры.

— Саша! — она заплакала в голос, прижав к подбородку стиснутые кулачки.