—Здрасьте, дядя Лавр.

   Настоящий пай мальчик, ни следа недавней агрессивности. Ни Лавр, ни Федечка не знали о встрече Кирсанова-младшего с сумасшедшей женщиной, которая сумела несколькими фразами «излечить» его, выбить из башки горькие мысли о кажущемся одиночестве.

   — Здорово… сынок. Приятно, что почти все мы в сборе… Мать в курсе?

   — Разве вы ей не позвонили? Или — поссорились?

   — Нет… Пока нет… Она наезжает на меня по черному — постоянные сроки, ультиматумы… Попробую позвонить…

   В беседке гостей не оказалось, они блаженствовали в предбаннике. Мокрые, распаренные, завернутые в простыни, лениво перебрасывались короткими фразами, пили охлажденный ягодный морс.

   Вытирая потное лицо, Санчо устроился радом. Началась беседа, далёкая от семейных проблем и неурядиц. Зная о предстоящей поездке на Оку, он интересовался всем, что так или иначе, касается задуманной операции по спасению брата Лерки. Где живет Мама? Где находятся его боевики? Можно ли незаметно проникнуть на дебаркадер или придется прорываться на него с боем? Чем вооружен противник: только пистолетами или имеются более серьёзные средства?

   Шах отвечал серьёзно, не скрывая опасности, но и не преувеличивая ее. Шло самое настоящее заседание «военного совета». Боевики Шаха или отмалчивались, или согласнокивали.

   — Короче, Коля, завтра, не позднее двенадцати, собирай своих пацанов, — подвел итог Санчо. — Этого… как его дразнят, твоего врага закадычного?

   — Кликуха — Сизарь.

   — Во-во! Этого самого сизокрылого — к ногтю. Понял?

   — Заметано.

   Клавдия беспрерывно доставляла в предбанник легкую закуску. Во первых, знала об аппетите мужа, во вторых, ей хотелось, по — своему, по женски, отблагодарить спасителей. Никто, кроме Санчо, не притронулся ни к пирожкам, ни к оладьям, политым медом, ни к нарезанной кулебяке. Только Шах иногда, будто ненароком, пробовал любимые блинчики.

   — Где обычно встречаетесь?

   — Стрелки бывают только в одном месте — на кладбище.

   — А что? — рассмеялся Санчо. — Это самое… очень хорошее место для стрелок выбрали. Никаких тебе транспортных издержек.

   «Заседание» прервала Клавдия. На этот раз она появилась с пустыми руками.

   — Мальчики! Ужинать!

   Толстяк плотоядно облизнулся. Будто голодный кот при виде миски со сметаной.

   — Вот это дело! Звучит, как хорошая симфоническая музыка. Поспешим, парни, за стол, а то другие опередят!…

   После сытного ужина отец и сын уединились на лавочке, стоящей в зарослях смородины. Лавр нервно курил изжеванную папиросу, Федечка успокаивал его.

   — Не волнуйся, папа, не бери в голову. По нотам сыграем, по нотам! Вот только Мамыкин явно не в себе. Предчувствует поражение или затаил что-то опасное…

   — Ты не передумал?

   — Наоборот, утвердился… Папа, перестань брякать ржавым оружием!

   Лавр понял — убеждать, уговаривать бесполезно, даже вредно. Парень убежден в правильности избранного пути, с которого его никакими уговорами не свернуть.

   — Тогда послушай… Когда человек привыкает чувствовать себя безраздельным хозяином, у него отказывают мозги, руки и ветрила.