Они прошли весь путь до оружейной палаты, где их имена внесли в список для почетной отставки. Было уже темно, когда Обри покинул арсенал. Он не мог дождаться возвращения домой.

Афродита

Но «дом» сам пришел за ним. Его мать, отец, дядя Эймс, Кейт и даже сонный старый Лестер, устроили Обри такую засаду, о которой любой немецкий патруль мог только мечтать.

Через шесть дней Обри пригласил на воскресный ужин бельгийскую красавицу.

Там она и осталась. Семья Обри полюбила ее. Всякий раз, когда Колетт не проходила прослушивание на должность певицы в ночном клубе или в малобюджетное шоу, а Обри не играл со своей группой – они репетировали и писали новые песни.

Аполлон

У лейтенанта Джеймса Риза Эйропа были большие планы. Слава о его музыке и легендарные подвиги Адских бойцов Гарлема сделали имя Джеймса Риза Эйропа нарицательным. Он организовал студийные записи для своей группы. Они записали «Мемфис-блюз» Уильяма Хэнди и собственные композиции Эйропа, такие как «Марш Скрипичного Клуба» и его самый большой военный хит – «Дозор на ничейной земле». Эйроп запланировал для своей группы большой тур по всей стране, начиная с северо-востока. Союзники выиграли войну, и теперь Эйроп был полон решимости привлечь американцев к своему смелому, новому звучанию. Куда бы они ни отправились – они становились сенсацией. У них появился шанс изменить отношение не только к музыке, но и к их расе. По крайней мере, Джим Эйроп очень на это надеялся.

Аид

Но в ночь на концерте в Бостоне, прямо перед тем, как они должны были выйти на сцену, Стивен Райт, один из барабанщиков, разозлился на Джима Эйропа за то, что тот сделал выбор в пользу другого музыканта. В результате спора, Райт, страдающий от контузии, нанес Эйропу удар ножом в шею. Эйроп велел Ноблу Сисслу выходить на сцену и начинать шоу, а сам отправился в больницу, чтобы залатать рану. Но лезвие задело артерию, и Эйроп умер через несколько часов. Америка потеряла своего джазового пророка, стоявшего на пороге ослепительной карьеры.

Обри ехал на поезде из Бостона и не мог поверить в произошедшее. Джим Эйроп научил его всему, что он знал о джазе. Он сделал из Обри настоящего музыканта. Он спас ему жизнь в Сен-Назере, после смерти Джоуи. В Экс-ле-Бене Эйроп привел его в чувство и наставил на верный путь. Этот человек мог стать скоростным поездом, который доставит Обри к вершинам великих достижений. И теперь он ушел.

Джеймс Эйроп был первым черным, получившим публичные похороны в Нью-Йорке. Тысячи людей выстроились в очередь, чтобы отдать музыканту дань уважения.

Аполлон

Обри и Колетт прослушивались в клубах и ресторанах по всему Нью-Йорку.

Владельцы заведений хлопали дверьми или выдыхали им в лица клубы сигарного дыма. В некоторых местах им позволяли сыграть несколько тактов только для того, чтобы вынести вердикт: посетители не хотят негритянскую музыку, даже если ее поет белая девушка. Многие владельцы вообще не нанимали иностранцев и черных. Несмотря на это, Колетт постоянно получала непристойные предложения зайти попозже, без Обри, на прослушивание другого характера, а Обри сообщали, что если он хочет заниматься честной работой – кухня как раз ищет посудомоек. Он никогда не прикасался к Колетт в их присутствии, но его не раз предупреждали, чтобы он держался от нее подальше.