– Выглядит аппетитно, – замечаю я.

Прищурился, смотрит на меня какое-то время. Потом говорит:

– Как же так, ни капельки не постарела?

Его любовь к лести тоже никуда не пропала.

– Хадсон, по-моему, он напрашивается на чаевые, – посматривая на сына, шучу я.

– И в мыслях не было! – он делает удивленные глаза. – Да это же малыш Хадсон!

– Что, я тоже ни капельки не постарел? – подколол его Хадсон, и в эту секунду я поняла, почему все-таки согласилась пойти с ним в бар. C сыном я чувствую себя уверенно, спокойно.

– Нет, ты-то уж точно постарел, – ответил Джерри. – Когда я видел тебя в последний раз, ты сидел за стойкой и делал домашку, а твоя мама занималась саундчеком.

Он ставит на стойку запотевший стакан – пиво пенится по краям – и толкает его в сторону Хадсону.

Поймав, тот подносит пиво ко рту.

– Хвала небесам, то время прошло. – И делает большой глоток.

Парочка напротив позвала Джерри. Смех девушки громкий и высокий, словно электрогитара визжит. Она точно считает парня безумно остроумным – все время, что мы тут, она смеется не переставая. Когда мы выступали, всегда находились такие дамочки. Их заливистые смешки слышно даже сквозь музыку.

На языке чувствую сангрию, сладковатую, как сироп. Раскусываю кислую ягоду, и в горло попадает сок, после сладкого вина – контраст сильный. Вкусно, еще глоток. Следующие несколько ягод не такие кислые. Из колонок звучит «Скажи прямо» Полы Абдулы, мое тело начинает непроизвольно двигаться, нога отбивает знакомый ритм.

– Хорошая штука, согласна? – кивая на стакан, рядом садится Сюзанна.

– Угу, – мычу я с полным ртом.

– Он готовил сангрию все лето, распродавалась как горячие пирожки.

– Классно! – Делаю еще глоток, но на губы падает только лед. – Упс. Закончилось. – Ведь только что был полный стакан. По телу разлилось расслабляющее тепло, словно погрузилась в горячую ванну. Позвав Джерри, прошу налить еще.

– Понимаю, по сегодняшнему дню не скажешь, – продолжает хвастаться Сюзанна, – но в последнее время бизнес идет в гору.

– Классно! – отвечаю я.

– Ага, – она осматривается. – Воскресными вечерами почти никого, но тебе стоит заглянуть во вторник на квиз. Тут не протолкнешься.

– Квиз? – удивленно смотрю на друзей. На них не похоже.

– Это Тони предложил. Наш новый менеджер. Молодой, помогает идти в ногу со временем.

– Ах да. Вы упоминали о нем.

Когда встречаемся или болтаем с Сюзанной по телефону, она редко говорит о баре. Знает, что для меня это больная тема. Но поскольку это заведение – огромная часть ее жизни, в какой-то момент речь о нем все-таки заходит. Рассматривая зал, обращаю внимание на небольшие изменения – я их и не заметила. На первый взгляд все та же любимая Сюзанной эклектика. Но освещение новое, более современное. Даже барный стул, на котором сижу, блестит и радует глаз своей красотой. Не такой старый и ободранный, как раньше. И сцену обновили. А на дальней стенке под стеклом висит афиша с предстоящими мероприятиями.

Должно быть, дело рук нового менеджера. Теперь понятно, что это не то место, которое я знала в молодости: бар стал чем-то большим, стал лучше. Не то чтобы я собиралась снова петь в этом или каком-то другом баре, но все равно грустно.

Угрюмо пью свой напиток.

Ударило в голову – сангрия дает о себе знать. Хватаюсь за край стойки, чтобы не свалиться.

Что-то укололо в большой палец, словно в кожу вонзилась заноза.