Что-то укололо в большой палец, словно в кожу вонзилась заноза. Поднимаю руку. Под ней – вырезанное на дереве имя. Писал ребенок, буквы печатные. С улыбкой вспоминаю, как сгорбившись над открытым учебником по математике, с карандашом в руке, маленький Хадсон сидел за стойкой. Меня окружают звуки: ребята настраивают инструменты; чтобы их услышали среди шума подключаемых усилителей и втыкаемых проводов, перекрикиваются шутками.

Допиваю стакан. В углу целуется парочка, смотрю на них слишком долго. Девушка это замечает. Бросает на меня сердитый взгляд. Покраснев, отворачиваюсь. В дверях появляется мужчина, идет в мою сторону.

Мак.

Широко улыбаясь, он машет.

На секунду замираю. Меня охватывает ужас.

Что он тут делает?!

Прошло столько лет.

Но я беру себя в руки. Успокоившись, машу в ответ.

– Мак! – зову его.

– Золотце, что такое? – На руке чувствую теплые пальцы Сюзанны.

– Мак! – говорю я, продолжая махать.

Но он глядит сквозь, будто меня не видит. Почему он на меня не смотрит?

Внутри разливается отчаяние, слезаю со стула. Спотыкаюсь и теряю равновесие, меня шатает.

– Мама! – Хадсон тут же хватает меня.

Держит крепко, на мгновение перестаю дышать. Моргнув, снова вижу Мака. Только на этот раз ясно понимаю: это не он.

Его волосы чуть темнее. Глаза немного другие, разрез миндалевидный, более светлые. Скулы и подбородок острее.

Но главная разница в том, что этот мужчина живой. А Мак – нет.

Чувствуя себя глупо, высвобождаюсь из хватки Хадсона.

– Все нормально. Голова закружилась. – Провожу по волосам рукой. Глубоко дышу через нос. Я читала, что благодаря этому упражнению сердцебиение приходит в норму. Но сейчас не помогает. Сердце бешено стучит в груди, самое настоящее барабанное соло.

Сюзанна хлопает меня по спине.

– Я же говорила, что сангрия хороша!

– Ну да, – выдавливаю из себя слабую улыбку, но голос дрожит. Лицо у Хадсона стало задумчивым. Понимаю: мое странное поведение он заметил.

Когда Сюзанна ушла, он поймал мой взгляд.

– Мам, могу у тебя кое-что спросить?

– Спрашивай.

– Почему ты не пойдешь к врачу, у тебя же проблемы с памятью?

Пожимаю плечами:

– Потому что он мне не поможет.

– А вдруг?

Бросаю на него серьезный взгляд и отпиваю сангрию.

– Это Кендра тебя подослала?

Он качает головой.

– Понимаю, вы за меня переживаете. Когда моя мать болела, мне тоже было не все равно, и я заставила ее пойти к врачу. Но он никак не помог.

– Знаю. Но я бы на твоем месте записался на прием. – Он поднес пиво к губам и сделал большой глоток.

Моя голова словно шарик, наполненный гелием, его отпустили и теперь он парит под потолком.

– Пойду в туалет, – пробормотала я и быстро скрылась от любопытных глаз Хадсона. Но макушкой чувствую, как он прожигает меня взглядом.

В туалете включаю холодную воду, мочу руки и подношу их к щекам. Вглядываясь в отражение и позади себя вижу Мака, темными глазами он рассматривает мое тело. Подошел ближе, дышит мне прямо в шею, по коже проносится тепло его дыхания. Руки скользят по спине, нащупывают застежку лифчика. Втянув носом воздух, зажмуриваю глаза.

А когда открываю, Мака из воспоминаний нет. Позади меня девушка в узких джинсах и обтягивающем топе, идет в кабинку. Выдохнув, сушу руки. Попытавшись успокоиться, возвращаюсь в зал.

В углу вокруг круглого стола собралась толпа девушек, Сюзанна с ними. Прохожу мимо и, почти дойдя до стойки, резко останавливаюсь. Хадсон с кем-то разговаривает.