Стараясь не обращать на это внимания, в поисковик ввела «Молли Фостер». Тут же выскочил десяток статей. Нажала на первую ссылку. Написана местным новостным каналом, для меня тут ничего нового.

Ее имя.

Где живет.

Подруга, что нашла труп.

Полиция предполагает, что это убийство.

Номер, по которому звонить, чтобы сообщить любого рода информацию.

Пролистала вниз, открыла еще несколько статей, но в них одно и то же. Закусив губу, гляжу в окно, руки лежат на клавиатуре. Сегодня среда, на улице чудесная погода, Лесли как обычно сидит на крыльце с кружкой в руках. Не сомневаюсь: с минуты на минуту за порцией сплетен придут Бет и Шелли. Не хочу участвовать в глупой соседской болтовне, на которую собираются вот уже десять лет. Но этим утром меня все же кольнула зависть. Вдруг Лесли знает то, чего не знаю я? То, чего мне не найти через компьютер?

Откуда ей знать?

Прежде у нее действительно был источник информации. Еще с тех времен, когда мы были друзьями. Джеймс. Он работал детективом в отделе Сакраменто. Но после размолвки он перевелся в другой отдел, ближе к заливу. Не думаю, что они поддерживают общение. Разводились со скандалом.

Снова посмотрела на компьютер.

Видимо, что-то нажала, потому что статья закрылась. Открылись комментарии под ней. Прокрутила, в них почти одно и то же – не удивлена.

«Как жаль».

«Такая молодая».

«Сил ее семье».

Но когда увидела следующий, меня словно громом поразило.

«Эта сука получила по заслугам. Настоящая шлюха».

Придурок!

Когда мы пели, таких как он, я встречала часто. Мужиков, которые считали, что за деньги и время, потраченное на выступление, я что-то должна им. Будто музыки им не хватило.

Хорошо помню, как один мужик после концерта зажал меня в углу, я спокойно попросила отойти, но на это он сказал, что я строила ему глазки весь вечер. Ему не хватало мозгов понять, что из-за прожекторов мне в зале почти никого не видно. Чаще всего, когда пою на сцене, кажется, будто улыбаюсь каждому, но на деле я никого не вижу.

Автор этого гнусного комментария подписался как «Аноним».

Ну конечно! Трус.

В его словах столько ненависти, не представляю, какую злость надо таить в себе, чтобы так написать о мертвой девушке. Этого человека я не знаю, но пытаюсь себе представить. Может, он как-то связан с тем, что произошло? Молли отвергла парня, и он потерял надежду. В моей голове разворачивается картина: разъяренный мужчина вцепился в шею Молли и изо всех сил сжимает ее. И тут всплывает давно забытое воспоминание.

Слышу грохот. Потом скрежет и топот, они сменяются, пронзительный крик.

Шум раздается со второго этажа.

Я напрягаюсь. Что еще? Только убрала разбитую Хадсоном вазу. Боже, эти двое в последнее время постоянно дерутся. Я их не наказываю – Даррен на меня из-за этого ругается.

– Ты их мать, или тебе тоже восемь? – Пару дней назад Хадсон накричал на сестру. Я была рядом, но даже не знала, что им сказать. Из-за моей слабости они чуть не поубивали друг друга.

Вдруг шум прекратился, дом накрыла тишина.

Именно поэтому я и вскочила. Как бы ни раздражал весь этот шум, он был привычный. Тишина означала, что что-то не так.

Взлетев по лестнице, я ворвалась в комнату Хадсона. Сжав горло сестры, Хадсон сидел на ней, Кендра пыталась отбиться. Для своего возраста Хадсон был слишком большим и сильным.

– О господи! Хадсон, прекрати! – прокричала я.

Повернувшись на мой голос, он отпустил ее, а она вылезла из-под него, толкнула в грудь. Cтукнувшись головой о кровать, он ойкнул и снова бросился на Кендру.