На одной фотографии он крепко держит ее под руку… Чтобы не дергалась? И тут я вижу другое, от чего у меня перехватывает дыхание. Застыв, в ужасе смотрю на его запястье.

Золотые часы.

Сердце забилось как сумасшедшее. Быстро поднимаюсь по лестнице в спальню. Резко выдвинув ящик из прикроватной тумбочки, вожу рукой в поисках часов, что нашла в доме Молли. Нащупав, несусь обратно к компьютеру. Приближаю запястье Хадсона, в руке сжимаю часы. Увеличиваю еще, фотография становится зернистой – тяжело понять, те ли это часы. Но, видимо, да.

Не замечала, что он носит часы. Впрочем, он постоянно ходит в кофтах. Чаще всего в байковых рубашках. Так что, может, часы прячутся под рукавом. Сравниваю фотографию и находку еще и еще – убеждаюсь, что это они. Пролистываю другие фотографии, но там кисть Хадсона в кадр не попала.

Переворачиваю часы и нащупываю на задней крышке гравировку «777».

Хадсон не из тех, кто верит в ангелов, и не думаю, что ему интересна нумерология. При воспоминании о татуировке на руке Наталии меня словно окатывает ледяной водой. Эту татуировку я увидела, когда она подносила сигарету к губам.

Крылья ангела.

Может, это она подарила ему часы.

В ужасе смотрю на синяк на лице Наталии, потом перевожу взгляд на часы на запястье Хадсона. Копия того, что держу в руках.

Но оказывается, есть вещи похуже измены.

Чувствую на ладони тяжесть часов. Засовываю их в карман и хлопаю крышкой ноутбука сильнее, чем рассчитывала.

Встаю – начинают ныть колени. В горле пересохло. Надо выпить воды. Иду к холодильнику мимо окна. На крыльце Лесли так никого и нет. Жалюзи закрыты. Машина припаркована. По спине почему-то пробегает холодок.

Глава 18

Просыпаюсь от того, что, поскуливая, Боуи толкает меня лапой. Несколько раз моргаю – веки тяжелые – и переворачиваюсь на спину. В комнате светло. Все залито солнцем.

Который час?

В глазах размыто, цвета перемешаны, как на картине импрессионистов. Моргнув еще несколько раз, пытаюсь разглядеть время на будильнике.

Десять утра?!

Никогда не просыпалась так поздно.

Не сильная, но постоянная боль появляется во лбу и переходит в виски.

Господи, надеюсь, я не заболела снова…

Шаркая босыми ногами, выхожу из спальни к лестнице. Дверь в комнату Хадсона открыта, но его там нет. Пытаюсь вспомнить, где он, но не получается. Понимаю, что в голове совсем пусто – меня охватывает паника. Изо всех сил вспоминаю, чем занималась вчера вечером, ну или хотя бы какой сегодня день, но ничего.

Пусто.

Белый лист бумаги без каких-либо слов.

Во рту пересохло, двигаюсь дальше. Следом бежит Боуи. Стуча ногами, словно конь на ипподроме, спускаюсь с трудом. Дойдя до кухни, смотрю на календарь и ищу, какой последний день вычеркнут: следующая за ним дата – сегодняшний день. Среда. Вот что сегодня за день недели. Хадсон работает. Скоро на прием к врачу.

Хватаю стакан, наливаю воды и делаю глоток. Запиваю витамины.

«Ничего страшного», – говорю я себе. Только проснулась. Ну, не сразу поняла, что к чему. Такое случается.

Никогда не забуду, какой бред нес Хадсон, когда просыпался после обеденного сна. «Мама, какой сегодня день? Завтра уже наступило?»

После воды голова проходит, паника сходит на нет – начинаю припоминать вчерашний вечер. Ничего такого. Спокойный ужин дома. Сэндвич с индейкой и консервированный суп. Хадсон ко мне не присоединился, сказал, поздно пообедал на работе. Когда он собирался на встречу с друзьями, я спросила, звонил ли детективу Дэниелсу, он ответил:

– Неа, да и зачем.

– А я думаю, позвонить стоит.