|
Ветровое стекло превратилось в водяную дощечку, привинченную к самолету. Летать было неприятно. Когда мы, разбрызгивая дождь, свернули в сторону от Кирксвилла, я вспомнил о городке к северу от нас, где стоило попытать счастья. И снова промах. Одно неплохое поле, на расстоянии одного квартала от города, было уставлено тюками сена. Другое было окружено изгородью. Третье — опутано по периметру высоковольтными линиями. Мы с бипланом задумчиво кружили, не обращая внимания на взлетную полосу и ангары на расстоянии мили к югу. Здесь можно было бы неплохо поработать, но миля — это чересчур далеко. Никто не станет идти целую милю под дождем, чтобы накататься на самолете. Наконец, опять едва не зацепив плотный кирксвиллский дождь, мы приземлились на поле, огороженном забором, в надежде, что в нем где-то найдется калитка. Когда колеса коснулись земли, из-под них выскочила лиса прыгнула, ища убежища, в ближайший стог. Разрывов в заборе не было, но откуда-то появились двое мальчишек, исполняя роли, назначенные им провидением, невзирая на то, солнце в небе или дождь. — Эй, где здесь ворота? — Здесь нет ворот. Мы перелезли через забор. Здесь невдалеке есть аэропорт, мистер. Дождь усилился. — Ребята, если кто-то захочет покататься, он может как-то сюда пробраться? —Кто его знает? Я думаю, ему придется лезть через забор. Еще одно поле вычеркнуто из списка. Значит — в аэропорт. Там должны знать о подходящих местах. Еще два часа — и летать будет уже слишком темно, учитывая дождь и облака, скрывающие солнце. Я избрал аэропорт, поскольку понятия не имел, куда еще можно податься. Даже здесь пришлось бороться. Вдоль одного края посадочной полосы шел забор, другим она примыкала к кукурузному морю. В этом аэропорту садиться было сложнее, чем на всех полях, которые мне попадались, и я подумал, что даже если это место будет кишмя кишеть пассажирами, я не стану катать ни одного. Всё, что я мог сделать, чтобы удержать биплан посреди полосы между препятствиями, — это управлять им, ориентируясь по дрожащим и скачущим очертаниям по обе стороны кабины, и надеяться, что путь впереди свободен. У конца полосы меня ждали под дождем пять металлических ангаров, истекающих водой, ветровой конус и пикап, из которого за мной наблюдало любопытное семейство. Когда я, не глуша мотора, поднялся в кабине, из машины с водительского места вылез мужчина; он был без футболки. — Нужен бензин? — Нет, спасибо. Бензина хватает. Ищу место, где бы можно было полетать. Я развернул свою походную карту, показал на городок, лежащий в двадцати милях к юго-западу. — Что ты знаешь о Грин-Сити? Есть ли там куда сесть? Сенокос, пастбище или что-нибудь подобное? — Конечно. У них там есть аэропорт. К югу от города, возле водохранилища. Что делаем? Распыляем удобрения? — Катаем пассажиров. — А! Да, Грин-Сити — место неплохое. Однако немало людей могло бы полетать с тобой прямо здесь. Можешь остаться здесь, если есть желание. — Далековато от города, — ответил я. — Нужно быть поближе к городу. Никто не придет, если ты слишком далеко. Дождь на мгновение стал потише, и небо на юго-западе выглядело не таким мрачным, как час назад. Снова отправиться в полет означало расходовать бензин, запасы которого не удастся пополнить, пока не заработаешь немного денег, но, в то же время, если бы мы остались в аэропорту, то оказались бы без работы и еды. — Хорошо, я, пожалуй, полечу. |
