– Давно ты купил эту плантацию?

– Два года назад. – Взгляд Серены метнулся к его лицу. Гидеон торжественно кивнул. – Да, именно после того, как отыскал твои следы. Мне хотелось, чтобы к тому моменту, когда ты появишься, у тебя здесь был дом. В отеле, конечно, удобно и роскошно, но это все же не дом. В отчете частных сыщиков, которых я нанял, говорилось, что свой коттедж, расположенный на берегу озера, ты предпочитаешь квартире в Нью Йорке, вот я и подумал, что так будет лучше. – Гидеон сделал паузу и продолжил: – Вот почему я купил именно этот дом: он стоит на берегу озера, которое питается от настоящего водопада. Теперь это частное владение, и принадлежит оно только нам с тобой. Если хочешь, после обеда я покажу его тебе.

– Конечно, хочу, – пробормотала Серена.

– И прекрати впадать в ступор каждый раз, когда я говорю нечто в этом роде. Я купил этот дом именно для нас с тобой и не собираюсь скрывать этого.

– Даже не знаю, что сказать, – откликнулась Серена. – Мне не верится, что мужчина может делать все это ради женщины, которую он едва знает, играть в рулетку, даже не будучи уверен, что она окажется той самой женщиной.

– Ты и есть та самая женщина, – уверенно ответил Гидеон, – и рулетка тут вовсе ни при чем.

– Ты просто невозможен, – покачала она головой. – Тебе это известно?

– Да, – ухмыльнулся он, – мне частенько приходилось об этом слышать.

– Охотно верю.

– Но ты ко мне привыкнешь. – Голос Гидеона приобрел бархатную мягкость. – Я предоставлю тебе возможность узнать обо мне все, включая самые потаенные детали.

В жилах Серены возник жар, и маленькие огоньки невидимого пламени принялись лизать ее изнутри. Она быстро отвела глаза в сторону. Интимная подоплека его фразы была очевидна, но прозвучала она не агрессивно, а вполне миролюбиво. Отчего же у нее перехватило дыхание?

Надо отдать должное Гидеону: ему блистательно удавалось заставать ее врасплох. Ни за завтраком сегодня утром, ни в течение короткого перелета с Кастельяно до Санта Изабеллы в его поведении не было ни намека на сексуальность. Он был очарователен, заботлив, тактичен, много шутил, а сейчас… Сейчас его улыбка, адресованная ей, была наполнена чувственностью – нескрываемой и очевидной, словно флаг, что развевается над башней.

– Лучше не надо, – сказала она. Гидеон не стал делать вид, будто не понял.

– Я и сам пытаюсь утихомирить себя, у меня это плохо получается, – честно признался он, скорчив комичную гримасу. – Наверное, это отпугивает тебя. Разве мог я предполагать, что тот образ старшего брата и защитника, который сложился в твоем сознании когда то, будет возникать каждый раз, когда ты будешь думать обо мне.

Гидеон медленно окинул ее взглядом – от желтой шелковой блузы до белой хлопчатобумажной юбки и обратно, задержав глаза на ее груди, туго натянувшей шелк блузки. Он говорил, тщательно подбирая слова и тихо – так, чтобы его не мог слышать шофер:

– Я и сейчас являюсь твоим защитником, но испытываю к тебе далеко не братские чувства. И сейчас мне больше всего хочется расстегнуть на тебе блузку и коснуться твоей груди. Я хочу распробовать тебя, узнать каждый сантиметр твоего тела. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, все во мне начинает кипеть, и я возбуждаюсь до такой степени, что испытываю боль.