У Академии своеобразное понятие практики: после семи лет обучения, в котором есть практические занятия, потом два года стажировки (помощь определенному магу в его работе), а потом три года практики, то есть работаешь сам, но рядом, на подхвате, всегда есть старший. Все для того, что бы сохранить молодняк. До введения надзора на пять погибших магов приходилось четыре новичка. Это заставило Магический Конвент забеспокоиться о своем будущем.

    Я хочу, что бы на практике со мной был магистр Керль, так как вторым после ментальной магии у меня стоит работа с пространством, и это я тоже хочу развивать (правда, на третьем – демонология, но вмешиваться в дела Бездны мне тоже как-то не хочется). А еще хочу, наконец, увидеть вблизи противника, иначе всем моим знаниям грош цена, если я не смогу применить их на практике.

    Но моя бабуля решила, что я должна остаться при дворе. Раз уж мне «приспичило стать магом», то, как Лацская, я просто обязана быть около престола и должна выглядеть соответственно. Поэтому раз в месяц, когда я приезжала в Рог единорога, меня уже ждала дюжина портних, которые за четыре дня моего пребывания шили мне новое платье, «по последней моде». Бабуля собственноручно его упаковывала в мою дорожную сумку со словами: «Оно тебе пригодится». Все время платье оставалось там, что бы через месяц не распакованным, тайно, перекочевать в гардеробную, а его место занимало новое, но такое же ненужное. Отшивать дворцовых хлыщей лучше в штанах (пинка давать удобней), Великий, тоже не больно-то печется о моде, а каменным горгульям, в зале для медитации, вообще по бесу, в чем я.

    На этот раз бабуля оказалась права, платье похоже пригодится. Я посмотрела на бархатистый корсет, который должен был «заковать» тело от груди до бедер, взять бы это и zacuf-na se truk» тому, кто придумал. А еще есть три составляющих платья: первое голубая юбка из тонкого бархата, второе платье из серебристого шифона. А поверх одевался кружевной ансамбль, расшитый жемчугом и состоящий из короткой ассиметричной кофточки соединяющейся жемчужными нитями с такими же ассиметричными кусочками юбки и весящий больше чем все предыдущее вместе взятое. И, конечно, пареа, тончайшая газовая ткань, в данном случае голубого цвета, накидывающаяся поверх платья на плечи, но фактически, носимая на сгибах локтей.

    Я подумала, а не засунуть ли эту «красоту» обратно в сумку и надеть форму. Правда после стрельбищ она немного потеряла товарный вид, но если подчистить и погладить, то будет хорошо.

    Этим я и занималась, когда вернувшийся магистр Рэмм посоветовал мне: «И дальше не позорить Академию, а найти, что-нибудь поприличнее». На мой возмущенный вопль: «Когда это я успела опозориться?»– мне ехиднейшим тоном посоветовали оглядеть комнату.

    Магистр исчез, и его место заняла Кариль, несшая подмышкой какой-то сверток, а в руках нечто поросячье – розового цвета. Я с подозрением нахмурилась, а Кариль счастливым тоном сообщила:

    – Госпожа Зельфиль сказала, что с радостью одолжит вам одно из своих платьев и пришлет портниху, если что-то не так сидит.

    После чего она развернула свою ношу. Я до последнего надеялась, что это чехол, но это было само платье, по дизайну напоминавшее мое, но кошмарного цвета. Теперь понятно, почему неизвестная госпожа Зельфиль с радостью его отдала, я бы тоже радовалась, особенно если б мне его еще и не вернули. После того как в детстве, практически, весь мой гардероб был розового цвета (бабуля считала его идеальным для блондинок), у меня на него аллергия.

    – Спасибо, конечно,– сказала, наконец, я,– но у меня уже есть одно. После чего достала его из сумки.

    – О-о-о, откуда у вас эта красота?!– восхитилась эльфийка.