— Деньги — вот.

Олег взял в руки папку, вынул пару документов и продемонстрировал их на камеру.

— Этим европейцы планировали оплатить старому хану свежее мясо на фронт. Но не успели.

— Можешь этими бумажками подтереться, — фыркнул император. — Европа по ним ни копейки не заплатит.

— Мне — не заплатит, хитро улыбнулся Песцов. — А вот вам… Я этими бумагами типа выплачу империи репарации и контрибуции. Вы по ним получите полную стоимость, и мне часть откатите. А я на эти деньги у вас же закажу всякого разного. Мне нужно геологические изыскания проводить, электростанции строить, школы-больницы открывать.

— И сколько ты хочешь?

— Поскольку бумаги, фактически, мои, то мне девяносто процентов, вам — десять за обналичку.

— А у тебя ничего не слипнется? — ехидно поинтересовался император. — Про контрибуции забыл? Трети с тебя хватит.

Тут уже нахмурился и Песцов.

— А за нападение имперского подданного на монарха дружественного государства мне ничего не полагается? Пятнадцать-восемьдесят пять.

— Дорого мне обходятся твои приключения. Мог бы охрану с собой взять, дешевле бы вышло. Шестьдесят-сорок.

— Охрана Уссурийцеву была бы на один зуб. Он ее бы даже не заметил. Двадцать-восемьдесят

— Охрану надо нормальную иметь. Пятьдесят на пятьдесят.

— Ух ты, какая пошла заруба! — восхитился Песец. — А мой-то молодец, гнет свою линию. И твоего, между прочим, прогибает.

— С чего это прогибает? — обиделся Лев.

— Спорим, на трети остановятся. В смысле, треть твоему, две трети моему?

— Это и без спора очевидно. Да с тобой спорить вообще опасно. Ушлый ты больно.

— А ты — скучный и занудный, — отрезал Песец. — Вот Уссурийца разбудим, его стану подкалывать. Он хорошо на подначки ведется.

— Ну что, треть вам, две трети — мне, — подытожил Песцов. — Договорились?

— Договорились, — кивнул Львов. — Когда бумаги передашь?

— Через неделю девочек отправлю в империю, с ними и перешлю.

— Добро. А сам-то когда приедешь? Срок свой когда дослуживать будешь? Присягу-то ведь принес.

— А вот вместе с ними и вернусь. Накануне устрою большой прием, а наутро сяду в машину и рвану навстречу воинским подвигам.

* * *

Советник притащил на согласование трехлетний план развития государства. Олег хотел бы замахнуться на пятилетку, но, подумав, не стал: как раз через три года формальное совершеннолетие, множество перемен. И мнение по некоторым архиважным вопросам государственного развития может перемениться самым причудливым способом.

Обсуждение и утверждение плана шло муторно и трудно. Сункар, конечно, молодец. Постарался, предусмотрел и то, и это. Очень нужное, не очень нужное и еще сверх того. Но уж слишком много у него предрассудков оказалось: так делать нельзя, этак не положено, а то вообще не по правилам, закон запрещает. Песцов и без того уже был на взводе, а тут и вовсе озверел:

— Какой такой закон? Что значит, запрещает?

Сункар побледнел и сделал пару шагов назад. Охранники и вовсе перенесли свой пост из «кабинета» наружу, в коридор.

Олег сообразил, что переборщил и пригасил эмоции.

— У нас в государстве пока ещё абсолютная монархия. Правильно? — глянул он на советника.

— Правильно, — покорно согласился тот.

— Значит, законы устанавливаю я. И если считаю, что нужно сделать именно так, значит, так и должно быть сделано. А если кто не согласен…

За спиной Песцова угрожающе шевельнулась тень.

Таким же образом пришлось ломать и древние национальные традиции.