Однако хозяйку это не остановило, напротив она вцепилась в меня еще сильнее и начала сползать вниз, не переставая осыпать все, что по пути попадалось ее губам «лобзаньями, глухими к укоризне». Я просительно посмотрел на мужа, надеясь, что может быть он, урезонит свою разгорячившуюся супругу. Однако тот уже в полной мужской готовности, таращился не на свое, а на мое сокровище!

    Я далеко не ангел, мало того, не моралист и вообще, как мне казалось, не совсем нравственный человек, но к такой сексуально свободе и открытости оказался совершенно не готовым.

    -  Эй, ты что это делаешь! - закричал я, непонятно к кому обращаясь. Хозяйка уже опустилась на колени, продолжая целовать все, что ни попадя, а ее муженек притянул к себе Марфу. - А ну, отвали! - теряя остатки толерантности, заорал я. - Забыла, коза, что Je sale, grossier et le moujik!

    -  Обожаю, грубых, грязных, вонючих мужиков! - на секунду отпустив меня, зыбким истеричным голосом закричала хозяйка, и опять присосалась ко мне как клещ.

    -  А ну, убери руки, смерд! - словно ей в ответ, завопила Марфа и едва обсохший хозяин, снова оказался в бассейне. - Ты, это чего мужичка с Лешей делаешь! Тварь бесстыжая! Да я тебя за это на костре сожгут! - теперь уже к хозяйке, обратилась разгневанная боярышня. Марфа бросилась к нам, схватила рыжую за волосы, отволокла ее от меня и швырнула на пол. Потом вернулась ко мне, - Это что же такое делается! Как ты? Не успела откусить вампирша?

    Я не ответил, любуясь прекрасной разъяренной фурией. Гибкая, сильная, с развевающимися волосами, Марфа походила на какую-то древнюю богиню-воительницу.

    -  Ну, слава Богу, а то я так испугалась! - воскликнула она, убедившись, что у меня все на месте. - Ты знаешь, куда мне вон тот смерд, свою руку сунул?! - спросила она, показывая на пытающегося вылезти из воды хозяина.

    Куда обычно пытаются попасть мужские руки, я примерно представлял, потому, подробности выяснять не стал. К тому же нам нужно было заканчивать помывку и идти собирать вещи. То, что нас теперь вышвырнут из милого, гостеприимного дома - можно было не сомневаться. Предоставив хозяйке помогать мужу, выбираться из бассейна, мы с Марфой оделись и вернулись в свои апартаменты.

    -  Чего это они такое делали? - спросила девушка, начиная понимать, что произошло что-то недоступное ее пониманию.

    -  Другое время, другие нравы, - ответил я, не зная, как можно в двух словах объяснить чужую и, главное, чуждую культуру. - Они живут по-своему, мы по-своему. Я ведь просил тебя не удивляться.

    Однако девушку, оказывается, волновал еще один вопрос:

    -  А она, та мужичка, хотела тебе откусить?

    -  Не думаю, скорее всего, ей так делать было приятно самой.

    -  Чего ж в таком приятного? - искренне удивилась Марфа.

    -  Ну, как тебе сказать, ты пока мало знаешь, может со временем, и сама так будешь делать.

    -  Никогда! - возмущенно воскликнула Марфа. - Лучше в омут с головой!

    Три часа назад она обещала «помереть», если ей придется надеть современное платье. Теперь броситься в омут головой от разновидностей любви. Я начал бояться, что бедолага не протянет на этом свете и до следующей недели.

    Полагая, что нас с минуту на минуту попросят выметаться, я предложил целомудренной подруге подкрепить силы ветчиной. Не успели мы вытащить и разложить на столе припасы, как явился ливрейный мажордом. Выглядел он необыкновенно торжественно.

    -  Сейчас пообедаем и уйдем, - сказал я, не давая ему открыть рта.