Солнечный луч сверкающей рапирой пронзал раму огромного овального окна, пылинки танцевали на нем, как феи на радуге. Тюбик чихнул еще раз.

― Развели пылищу! ― сказал он недовольно. И спросил: ― Что мы ищем?

― Кафедру российской истории, ― ответил Егор, рассматривая таблички на дверях.

Тюбик быстренько убежал вперед. Остановился возле крайней у поворота двери и деликатно гавкнул.

«Так и есть. Этот паршивец еще и читать умеет», ― подумал Егор обреченно.

Дошел до поворота, остановился напротив двери, на которую указывал Тюбик. Все правильно. Кафедра российской истории.

― Спасибо, ― сказал Егор.

Поднял руку и стукнул в дверь. Как сказал охранник? Ника Аркадьевна?

Бородатого дяденьку придется поменять на полную пожилую тетеньку. Она, наверняка, носит огромные очки, закрывающие половину лица, и скручивает волосы на затылке в неаппетитную фигу. На ней белая кофточка…

― Да входите же, открыто! ― сказал нетерпеливый женский голос.

Егор приоткрыл дверь и сунул голову в кабинет.

Сначала он не увидел ничего, потому что прямо напротив него было огромное окно, из которого изливался океан солнечного света. Егор растерянно заморгал и произнес:

― Ника Аркадьевна?

― Это я, ― сказала невидимая собеседница. Егор видел только темный силуэт женщины, стоявшей спиной к окну.

― Можно войти?

― Входите, ― повторила женщина.

Голос был удивительно молодой. Наверное, аспирантка. Подрабатывает в институте на должности…

― Слушаю вас, ― прервала женщина поток его мыслей.

Егор вошел в кабинет, решительным шагом направился к окну и дернул вправо тяжелую бархатную штору. На него обрушился пыльный водопад, и он с проклятьем отскочил назад.

― Да уж, ― насмешливо прокомментировала собеседница. ― Не стоит чувствовать себя в гостях, как дома.

― Извините, ― сказал Егор. ― У меня от солнечного света глаза болят. И я вас почти не вижу.

― Теперь видите?

Егор прищурился.

Ему удалось наполовину задернуть штору и зрения, наконец, обрело резкость.

Первое, что бросилось ему в глаза, ― необыкновенная молодость собеседницы. Нике Аркадьевне, как назвал ее охранник, Егор, встреть он ее на улице, не дал бы больше двадцати. Она была невысокой, очень стройной, и волосы ее не были скрючены в фигу на затылке. Ника Аркадьевна предпочитала короткую стрижку, напоминающую о прическах комсомолок тридцатых годов. Еще бы гребень на макушке ― и иллюзия была бы полной.

Второе, что бросилось в глаза Егору, ― непривычно темный для столичной жительницы загар. Лицо Ники Аркадьевны казалось настолько смуглым, что почти сливалось с темно-каштановыми волосами. И только ярко-зеленые глаза, словно небольшие, но очень мощные прожекторы, подсвечивали бронзовый индейский оттенок кожи.

Вообще-то Егору не нравился такой густой, почти черный, загар на женском лице. Он считал его грубым. Но при взгляде на новую знакомую усомнился в правильности своего давнего убеждения.

― Так чем могу служить? ― напомнила Ника Аркадьевна во второй раз.

― Меня зовут Егор, ― начал он.

― Егор?..

Собеседница обозначила тоном длинное многоточие. Ясно. Приятельское обращение по имени исключено.

― Егор Ильич, ― договорил он неохотно.

― Ой!

Егор не сразу сориентировался, почему его имя вызвало столь бурную реакцию. Но секундой позже сообразил, что восклицание относится вовсе не к нему, а Тюбику.

Тюбик, до этого скромно прятавшийся за дверью, изучал хозяйку кабинета. Изучал, изучал и решил, что пора знакомиться лично.

― Какой славный! ― воскликнула Ника Аркадьевна, разом превращаясь в девочку.