|
- Собрались на родину? - На родину? У меня нет родины. Я собрался на войну. - На какую войну? - На какую-нибудь. Я давно не читал газет, но где-то же наверняка идет война - не бывает, чтобы нигде не шла. - Разве вам все равно, за что сражаться? - Абсолютно - лишь бы со мной были достаточно обходительны. Когда у меня начинается брожение в крови, я еду к Дайверам, потому что знаю: здесь мне очень скоро захочется на войну. Розмэри широко раскрыла глаза. - Но ведь вы друг Дайверов, - сказала она. - Конечно, особенно _ее_ друг, но около них мне всегда хочется на войну. Она попыталась понять его, но не смогла. Ей около Дайверов всегда хотелось одного: никогда с ними не расставаться. - Вы наполовину американец, - сказала она, как будто в этом заключалось объяснение. - Да, но наполовину и француз, а воспитывался и в Англии, и, с тех пор как мне исполнилось восемнадцать лет, я успел послужить в армиях восьми государств. Но я бы не хотел, чтобы у вас создалось впечатление, будто я не люблю Дайверов, - я их очень люблю, особенно Николь. - Их нельзя не любить, - просто сказала она. Ее вдруг словно оттолкнуло от этого человека. Какой-то неприятный обертон послышался ей в его речи, и она поспешила заслонить чувство обожания, с которым относилась к Дайверам, от его кощунственного цинизма. Она порадовалась, что не будет сидеть рядом с ним за обедом; когда она вместе с другими шла к столу, накрытому в саду, в ушах ее все еще звучало это "особенно ее друг". По дороге она на какой-то миг оказалась рядом с Диком Дайвером. Перед его несокрушимым, ясным спокойствием все ее сомнения растворились в уверенности, что для него никаких сомнений нет. Весь последний год, а это было все равно что всю жизнь, она располагала деньгами, и уже пользовалась кой-какой славой, и могла общаться со знаменитостями, которые, впрочем, казались ей лишь сильно увеличенными копиями соседей, докторской вдовы и ее дочери, по парижскому hotel-pension [отель-пансиону (франц.)], Розмэри была романтична от природы, но в ее жизни редко находилось место для романтики. Миссис Спирс, твердо решив, что Розмэри должна сделать карьеру, не позволила бы ей размениваться на мишурные соблазны, навязывавшиеся со всех сторон; да и Розмэри сама уже переросла эту стадию - она работала в мире иллюзий, но не жила в нем. И когда на лице матери она прочитала одобрение Дику Дайверу, это означало, что тут можно не опасаться подделок, это означало разрешение, не оглядываясь идти вперед. - Я все время наблюдал за вами, - сказал Дик, и она знала, что это правда. - Мы вас очень полюбили. - А я влюбилась в вас с первого раза, как только увидела, - тихо произнесла она. Он сделал вид, что пропустил ее слова мимо ушей, как обыкновенную любезность. - С новыми друзьями, - сказал он, словно изрекая важную истину, - часто чувствуешь себя лучше, чем со старыми. |
